В поисках полутонов - страница 3

Ушли мои бабушки из жизни в ясном сознании, уже имея правнуков. Только моя баба Маня, так я ее называла, болела последние три года и почти не ходила. Все это время за ней ухаживала младшая сестра моего отца Валентина, родившаяся уже после войны (когда дедушка пришел с фронта). Именно тетушка Валентина и научила меня рисовать.

Юдина Мария Ивановна, баба Маня (1904—1994).

Родилась в деревне Усово, под городом Ялуторовском Тюменской области, где, возможно, еще сохранился большой двухэтажный дом, в котором жила ее семья. Девичья фамилия бабушки была Усова (выйдя замуж, она стала носить фамилию Юдина). Тогда в деревне все были Усовы. Сибирские казачьи поселения (села и деревни вокруг больших городов) назывались по фамилии главы рода, который его основал. Работали на земле большими семьями. У прадедушки была мельница, кузница, где он сам изготавливал разный сельскохозяйственный инвентарь. Семья была большая и работящая, а еще зажиточная (в те времена именно на сыновей давали наделы земли), посторонних не нанимали, работали сами не покладая рук во все времена года, без отпусков и выходных (кроме воскресений и церковных праздников, когда ходили в церковь).

По воспоминаниям бабы Мани у моей прабабушки было много детей, скорее всего десять и в основном мальчики. Было только две девочки – самая старшая бабушкина сестра Аксинья и сама бабушка, которая вышла замуж в восемнадцать лет. Сестра ей тогда сказала: «Если нравится жених – выходи, не жди никого. Меня в свое время замуж не отдали за любимого, потому что отец матери сказал (а он был суровым человеком): „Если сама по хозяйству управишься, отдавай“..». Девочки в те времена с малых лет были помощницами, и моя прабабушка, побоявшись не справиться с оравой детей и домашними делами, отказала жениху старшей дочери. Умная, красивая, сильная Аксинья так и не вышла замуж, не захотела. Хоть и сватались к ней, по словам бабушки, многие до самого ее зрелого возраста. Ушла из жизни рано, после сорока, во время войны, прожив всю жизнь с родителями и не познав радости собственной семьи и материнства.

В больших, неленивых семьях все много работали, детей держали в строгости, даже страхе. Бабушка рассказывала, как однажды она, будучи маленькой девочкой, разбила кружку, а родной отец чуть не убил ее за это. Тогда все было ценным, и родители следили за тем, чтобы дети не баловались, берегли имущество.

Говорили по-своему, в речи встречались такие слова, как «угоить» (привести в порядок), «обиходить» (отмыть, почистить, прибрать), «беговушка» (легкие сани), «крыльца» (лопатки), «каральки» (печеные изделия из пресного теста, закрученные разными узорами, которыми угощали зятьев в больших количествах – «возами возили»).

До революции кто много работал, имел все. И уж конечно ни о каком голоде и речи не было. У бабушек было хорошее приданое, когда они выходили замуж (золотые украшения, вологодские кружева, французские ботинки). В семье мужа бабы Мани, моего дедушки Николая, ее называли по имени отчеству – Марией Ивановной, несмотря на то, что ей только исполнилось восемнадцать лет. Бабушкина редина (огромная, черная шаль из вологодского кружева) – все, что осталось от того времени (я часто в нее наряжалась). Это настоящее произведение искусства, удивительное, совершенное по красоте кружево. Даже не передать словами, как шаль украшала женщину, придавая образу нарядность. У крестьянок того времени, и у моих бабушек в том числе, были золотые обручальные кольца (девяносто шестой высшей пробы), но, оказывается, даже золото стирается. За семьдесят восемь лет кольцо стало тонким и хрупким – сказались годы беспрестанного ручного труда.