Оказалось, когда я беседовала с Томом в прихожей и переодевалась в его брюки, Стейси была наверху. Том запретил ей спускаться, и она сидела тихо, как мышка. Уже пять лет он держал ее в своем подчинении. Стейси терпела. Она не видела в своей жизни других отношений.
Стейси не слышала наш с Томом разговор, но, спустившись, поняла, что я была в доме. Тихая и послушная Стейси впервые ощетинилась.
– Почему ты не позвал меня? – возмутилась она.
– Потому что ты еще не заслужила встречаться с ней, детка.
После того как я ушла, Том решил продолжить развлечения со Стейси. Она не хотела. Тогда Том стал шантажировать ее тем, что будет делать все эти вещи со мной.
Тут Том перешел грань. Стейси любила меня сильнее, чем боялась Тома. Она впервые дала отпор и ударила его кисточкой. Моей кисточкой, которую я забыла в доме Харди, а Стейси все время носила ее с собой, как талисман.
Том умер почти сразу. Дико испугавшись, Стейси убежала из дома и недалеко от школы с ней случился припадок. Там ее и нашли одноклассники, но подумали, что она пьяная и была вместе с ними на танцах. Так что алиби у Стейси появилось даже без ее ведома.
Судебное заседание было закрытым. Стейси оправдали, сразу после этого Доктор Келли оформила опекунство и увезла Стейси из штата. Так было лучше для самой Стейси. Джейн Келли понимала Стейси лучше всех остальных, ведь ее собственный отец получил пожизненное за изнасилование несовершеннолетней. Своей восьмилетней дочери.
Всех мучил только один вопрос: как Тому удавалось скрывать свои действия? Там же, в гараже, следователи нашли несколько вещей Салли с пятнами крови. Удалось ли ей сбежать или Том убил ее, боясь огласки, – осталось неизвестным. Из дисков становилось ясно только, что Том умело шантажировал Салли, а она находила успокоение в наркотиках.
Что происходило с Лорой и почему она погибла, я узнала гораздо позже.
Слабость прошла, я уже могла подниматься. Только мне не хотелось. Ни двигаться, ни разговаривать. Я даже думала медленно. Мысли словно увязали в моей голове. Когда меня о чем-то спрашивали, я собиралась с силами, чтобы ответить так долго, что любой собеседник терял ко мне интерес. Только не Алек. Он терпеливо ждал моих ответов, подстраиваясь под мой черепаший темп.
– Пойдем гулять? – спрашивал он за завтраком, и ответ возникал у меня где-то между обедом и послеобеденным отдыхом.
– Пойдем, – шелестела я, и Алек воодушевлялся, разыскивал для меня удобную коляску, укутывал пледом, возил весь вечер среди цветов и деревьев.
Я не знала, сколько находилась в этой клинике. Я уже чувствовала различие между прошлым и будущим, но еще неадекватно воспринимала промежутки времени. Это происходило потому, что некоторые моменты я проживала не один раз. Я видела события, которые только должны были произойти, и меня это путало. Потом они происходили в действительности и мне начинало казаться, что это все – нереально и я все еще нахожусь в плену «психических» лекарств. От этих «видений» моя кожа покрывалась мурашками, словно на меня дули ледяным воздухом.
В один из дней меня полностью одели и повезли на коляске к выходу. Там пересадили в такси, и Алек повез меня куда-то. Почему я с ним? Может быть, я теперь принадлежу ему? Но эта мысль была настолько большая, что не помещалась в моей голове. Сейчас я не представляла, что могу быть самостоятельной. Я обязательно должна быть чья-то.
