Жена. Звучит инородно, в какой-то степени даже отвратительно. По сути, мы друг другу чужие люди. И я уже десять раз пожалел, что выбрал на эту роль Лидию Колесникову. Но так было нужно. И пока придётся потерпеть.
– Насчёт Яны… – невинно хлопает ресницами женщина. – Мы можем хотя бы притвориться…
– Всё! – обрываю одним словом поток её будущих тирад на тему сестры. – Я устал. Не трогай меня сегодня, Лида.
День реально ни к чёрту. Застряли с экипажем в Новосибирске, так и не улетев из-за технической неполадки. Ещё и Печорина со дня на день переведут из команды, наконец-то дав ему первого пилота. А ко мне приставят зелёного юнца.
Беру свой планшет, просматривая график рейсов на будущую неделю. Что ж, завтра проще простого, Новосибирск-Екатеринбург разворотный. Знакомые аэропорты, изученные до миллиметров взлётно-посадочные. Даже закрыв глаза с отказавшими двигателями, я бы посадил самолёт там, где летал уже сотню раз. Чёрта с два я бы променял свою карьеру на что-то ещё. Не представляю жизни без неба. Единственно ценное в моей жизни – форма с иголочки, погоны с четырьмя золотыми полосами, закаты, рассветы и верный самолёт.
Почти не замечаю, как сестра жены входит в кухню и робко садится за стол. Они с Лидой о чём-то переговариваются. Игнорирую.
– Димка, давай и тебе положу мяса? Совсем ничего не ешь, – снова обращается ко мне жена.
Что ещё за Димка, твою налево? Бросаю на неё очередной предупреждающий взгляд, так и кричащий: «переигрываешь, дорогая». Сегодня она слишком перегибает.
– Не стоит.
Лида намёк понимает, всё же пыталась меня изучить за эти два месяца. Переключается на сестру.
– … а так она у нас птица высокого полёта, в Дубай работать собралась. И не страшно этих шейхов обсуживать… – качая головой, сокрушается женщина.
Почему-то цепляюсь за эту фразу, сопоставляя в голове сначала девчонку и слово «работать», а значит, ей явно больше лет, чем я думал. А потом слова про шейхов вызывают странную ярость. Вот этот вот маленький Котёнок собирается их обслуживать? Каким, чёрт возьми, образом? Что вообще творится в семейке жены?
Девчонка, тем временем, так теряется, что умудряется пролить на себя морс. Лида причитает, сама Яна, кажется, нервничает всё сильнее. Стягивает с себя намокший «мешок», и вдруг снова смотрит в мои глаза. Всего секунду, но замечаю, как она краснеет. Сидит вся пунцовая и не отводит от меня взгляда. И плевать, что я всматриваюсь сейчас. Плевать, что девчонка это замечает.
Внезапно безобидный ужин с сестрой жены, превращается в какую-то ненормальную прелюдию. На девчонке остаётся облегающая белая рубашка, практически не оставляющая простора для фантазии. А мой взгляд начинает метаться между её оказавшейся объёмной грудью и большими, испуганными глазами. У неё длинные, тонкие пальцы. У неё нежная, хрупкая, трепетная красота. Совсем непохожа на Лиду. Что за безумное наваждение? Почему она вдруг кажется такой знакомой?
Зависаю на её стройных длинных ножках, обтянутых чёрным, когда Яна ёрзает на стуле, кладя одну на другую. Чуть не облизываясь, представляя, как вожу по ним рукой, слыша стон, дурманящий сознание. Почти ощущаю, как её длинные пальчики впиваются в мою спину в порыве страсти.
Девчонка оттягивает воротник рубашки, будто пытаясь ослабить его. Расстёгивает две верхних пуговицы, сбрасывая напряжение с шеи. Почему-то краснеет и прячется за длинными шоколадными волосами, нервно приглаживая чёлку. Если бы она сейчас расстегнула остальные пуговицы, обнажая кожу груди и живота, подошла ко мне, я бы прикоснулся к ней прямо здесь, на глазах у жены?
