Прощение за крутой кунилингус
Руки цеплялись за куртку, впивались в плечи, будто боялись, что он исчезнет. Их близость была другой. Не жёсткой. Не резкой. Почти нежной.
Его пальцы дрожали, когда он снимал с неё одежду. Его поцелуи были робкими, как будто он боялся сломать её снова. Но в этом была своя жестокость – потому что теперь она знала: он тоже может бояться.
Его губы скользнули вниз по ее телу медленно, словно вымаливая прощение у каждого сантиметра кожи. Когда дыхание стало горячим между ее ног, он замер на мгновение – как будто перед святыней.
Пальцы раздвинули ее губы, обнажая набухший, дрожащий клитор, блестящий от ее дикого желания. Он прижался губами к самой нежной точке, не касаясь языком – только горячий выдох, от которого все ее тело свело судорогой.
– Ты вся дрожишь… – прошептал он, и голос его был хриплым, почти незнакомым.
Потом коснулся. Кончиком языка. Легко, едва-едва. Она взвыла, вцепившись пальцами в его волосы, но он не торопился. Лизал. Медленно. Почти лениво. Как будто хотел запомнить каждый ее звук, каждый вздох, каждый стон.
Потом увеличил нажим, провел языком сверху вниз, остановился у входа – чувствовал, как она пульсирует, как ее мышцы сжимаются впустую, жаждущие заполнения.
– Не… не мучай… – она застонала, но он только усмехнулся и присосался к клитору, затянув его в рот.
Сосал. То нежно, то резко. То кружа языком, то покусывая губами. Она дергалась под ним, сжимала простыни, выгибалась, но он держал ее бедра, не давая убежать.
– Ты вся мокрая… – его голос звучал дико, глухо, как будто он сам был на грани.
Потом углубился, вонзил язык внутрь, заставив ее закричать, а пальцы снова нашли клитор – крутили, терли, доводя до исступления.
Она не могла думать, только чувствовала, как внизу все сжимается, горит, готовое взорваться.
– Я… я сейчас…
Но он отпустил ее, поднялся, глядя в глаза.
– Нет. Еще не сейчас.
И только когда она заныла от отчаяния, он снова опустился, но теперь уже жестче, ненасытнее, словно хотел выпить ее всю. Язык входил внутрь, вылизывал каждую складочку, а губы сжимали клитор, заставляя ее биться в истерике наслаждения.
– Кончай. Давай.
И она начала ощущать, как ее все быстрее и быстрее накрывает волна подплывающего оргазма, вскрикнув, содрогаясь, чувствуя, как волна накрывает с головой, и ощущение страха, что он остановится, не даст этой волне накрыть ее окончательно. Но он не отпускает, продолжает лизать.
"Ненавижу." – пронеслось у нее в голове, непонятно, к кому в этот момент она испытывала ненависть. К нему, к себе или к этой ситуации, где она не владела собой?
Его язык снова скользнул по её внутренней поверхности бедра, и она стиснула зубы, чувствуя, как по спине пробегает противная дрожь.
"Ненавижу, как он дышит там. Горячо. Влажно. Как будто молится мне."
Пальцы впились в простыни, когда он раздвинул её губы ещё шире, обнажая всю её розовую, перевозбуждённую плоть.
"Ненавижу, что он знает, как я реагирую. Знает, что даже сейчас, после всего… моё тело предаёт меня."
Он присосался к клитору, и она взвыла, выгибаясь, чувствуя, как внутри всё сжимается в сладком ужасе.
"Ненавижу, что не могу вытерпеть даже минуты без его рта. Ненавижу, что он это знает."
Его язык вошёл внутрь, выгнулся, найдя ту самую точку, от которой зрение поплыло.
"Ненавижу… Ненавижу… Нена…"
Мысли рассыпались, когда он зажал клитор между губ и засосал, будто хотел высосать из неё душу.
