«С Новым годом Вас, Маргарита Андреевна!»
Под приливом эмоций я решила налить себе виски! Я знала: от него это не просто слова, это настоящее сообщение. Послание. Мы – будет!
Я посещала этой зимой каждое занятие, которое он вел. Мы вместе приезжали и уезжали под взгляды удивленных студентов и преподавателей. Вместе курили в перерывах и общались взглядами так, словно знали друг друга всю жизнь.
– Я люблю своего мужа, но меня просто выводит из себя, когда он раскидывает носки! Я не могу этого терпеть!
Мы перекидываемся улыбающимися взглядами.
– Дай угадаю, ты подумал, что порядок она любит больше, чем своего мужа? Нет! …Нет! Погоди, я знаю: «муж выводит ее из себя и ей нужен повод!».
Февраль был прекрасен, как никогда. Снежный, морозный, для нашего южного края это был настоящий подарок!
– Почему ты так улыбаешься? Думаешь о чем-то интересном! – идя рядом по торговому центру, я мягко беру его под руку.
– Думаю, что люди смотрят.
– На меня, – игриво уточняю я, понимая, что выгляжу восхитительно. Платье по фигуре, длинные отливающие каштаном при каждом движении волосы, игривый, даже слегка лукавый взгляд, но при этом не лишенный теплоты и нежности.
– Нет! С чего это? На меня.
– Неплохо! Ты умеешь сделать комплимент. Себе, – говорю я, смеясь и прижимаясь к нему еще больше.
– Поверь, люди однозначно смотрят на меня. Смотрят и думают: «Что! Что эта шикарная женщина делает рядом с ним?!» И начинают высматривать во мне какие-либо выдающиеся качества, которых нет.
Хохоча в голос, я привлекаю к нашей паре еще большее внимание.
Думаю, со стороны мы выглядели довольно броско. Он с его холодными рыбьими глазами, спрятанными за очками с тонкой оправой. Шарф. Пальто. Классический романтизм. Или романтичная классика. Я со своими слегка безумными сияющими глазами. Мне казалось, я вся тогда светилась, но близкие говорили, что была похожа на умалишенную. Возможно. Возможно, счастье сводит с ума не фигурально.
***
Я помню, как принесла ему пирог. Для меня это было чрезмерное проявление нежности. Куда большее, чем что-либо на свете.
Помню, как он приехал ко мне и случился наш решающий диалог. Когда он говорил все самое худшее о себе. Сейчас я сочла бы это малодушием, решила, что человек с самого начала хочет снять с себя ответственность, чтобы после в случае чего развести руками и сказать: «А разве я не предупреждал тебя?» Сейчас. Но я не готова раскладывать по полочкам, анализировать и интерпретировать наши отношения. Потому что тогда я была восхищена, мне это казалось таким смелым! Тогда…
За разговором последовала наша первая ночь. В груди защемило, вернее сказать, не в груди, а чуть ниже и посередине. Руки стали слабы, пальцы отказывались дальше набирать текст. Словно я не имею права сейчас все это ворошить и выкладывать на бумагу. Словно я предаю его. Себя. Нас. Что-то внутри меня сжалось и не желало выходить наружу. Это были минуты нашей близости. Какая-то часть меня кричала: «Остановись! Хватит!»
Той первой ночью мы занимались самой что ни на есть настоящей любовью. Мы были словно дети, которым дозволено делать все, что только ни придет в голову. Он начинал строчку, а я ее продолжала. Мы упивались друг другом. Вдыхали запахи тел. Рассматривали их. Смеялись. Говорили, говорили без остановки, даже тогда, когда молчали.
– Во сне хитрый демон сможет пройти сквозь стены,
Дыхание спящих он умеет похищать.
