В потоке поэзии – 2 - страница 21



каплей в каплю, воду в воду,
сверху вниз. Сказала: «Жду»
одинокая берёза
на бетонной мостовой,
накопившиеся слёзы
разгонявшая листвой.
– Разрыдалась вновь в апреле,
после длительной зимы,
мне морозы надоели,
на слова они немы:
не поддержат, не помогут
пережить сезон дрянной.
Слышен только дикий гогот
ветра наглого. Со мной
поступали, как хотели —
упивались, видно, злом!
То пускали в ход метели,
то мне ветви на излом
пригибали… В луже слёзы
на бетонной мостовой,
пожалеет дождь берёзу
с зеленеющей листвой.

639 сибирские огни

Сибирские огни над лесом и полями
отсвечивают в небо и падают в закат,
но где-то на бульваре стоят под фонарями
влюблённые студенты и тихо говорят
о дружбе и разлуке, о парах и свободе,
упущенных мгновениях (всему виною прыть),
мечтают доучиться и перейти к работе,
построить что-то новое – Россию возродить!
Сибирские огни над лесом и полями
отсвечивают в небо и падают в закат,
но где-то там в глубинке знакомой деревнями
старушки на скамеечке серьёзно говорят
о пенсии и внуках, о совести и чести,
упущенных мгновениях (всему виной года),
да прошлое помянут – работали ведь в тресте!
Сейчас его закрыли. Страна была не та!
Сибирские огни над лесом и полями
отсвечивают в небо и падают в закат,
но где-то дым змеится над жёлтыми углями
костра, не догоревшего, где рыбаки молчат…

640 планета ZX

Метели метут метанолом
на дальней планете ZX,
забрезжило небо восходом
– блистает кристалл-обелиск,
питается солнечным светом,
растущий, живой организм.
Чешуйки кристалла согреты
– стекают под тяжестью вниз
на грунт, где кишащая масса,
сбивается в волны – растёт!
Планеты разумная раса,
очнувшись, продолжила ход.
Метель вертикальным исходом
крушила кусочками льда,
замёрзшим вверху метанолом,
планеты ZX города.
Кристалл нагревался, краснея.
Предел – максимальный накал!
Прижался к земле, леденея,
распался от взрыва кристалл.
Волна пробежала от взрыва,
метели закончился шквал,
кишащая масса бурлила
собой возрождая кристалл!

641 поэты в раздумьях

Поэты в раздумьях стихи не читают,
пытаются новое ткать полотно
из ниток словес. В поднебесье витают,
слетая немедленно камнем на дно
обыденной жизни, где войны, пороки,
стандартные брызги измученных луж.
Поэты в раздумьях невольно пророки,
пророки неволи. Для Музы он муж,
решивший навечно остаться с любимой,
потерянной, найденной, но дорогой.
Поэт – заверение быть нелюдимым,
зловредным, несчастным, не нужным другой
стране, стороне и продажной причине
в обмене на золото, слитки хвалы.
Поэт утопает в пространной пучине
поэзии чистой, срываясь в валы
бурлящего рокотом времени… Ясно
на небе ночном. Покатилась звезда
в далёкие земли, где было опасно —
поэта раздумья несут уж туда…

642 чабрец

В росе серебристой чабрец распушился,
разросся не сразу, за несколько дней,
пока, умоляя, он солнцу божился
нести аромат благородных корней —
заветами предков безмерно гордился!
…В июне сорвали чабрец косари,
чаёк заварили… Недаром родился
в росе серебристой под светом зари.

643 берёзовый ствол

Разбитые звёзды мерцать перестали,
усеяли Космос осколками слёз.
Стволы порождённых Землёю берёз
со временем вдруг чёрно-белыми стали.
В их памяти вечность смешалась со днём,
когда разрывала планеты стихия,
рождённая Богом. Священным огнём
он строил своё, разрушая плохие
задумки Эдема. Берёзовый ствол,
тоскуя по звёздам, набрался отметин,
для нас он достаточно стал не приметен,
увидел же много берёзовый ствол.

644 ночь уходящая

Небо искрилось. Ночь догорала