Этика жизни упёрлась в мораль,
сжатую в области бьющего сердца
глубже за рёбрами. Жгучий февраль
всем показал, что нам некуда деться,
скрыться, расстаться, отринуть себя…
Мы бесподобны во зле и расправе!
Гиблой идеей накормим, любя,
но не расскажем о данной отраве.
Мы человечество тысячи лет,
мы превзошли ожиданья планеты,
мы прорисованный Богом сюжет,
мы достоянье… Иль просто макеты —
чей-то набросок из высших начал?
Мы манекены с наличием духа?
Где инженер, что за всё отвечал?
Слушая слышим, но попросту глухо,
видим же зорко, но в корень не зрим,
боль пропускаем, стремясь к опьяненью
вновь удовольствием. Что же за ним?
Снова мораль подвергаем сомненью?
Иль обойдёмся, как впредь, без неё?
Зло человека не видит преграды!
Мы человечество? Мы вороньё!
Трупному запаху слишком уж рады:
сложность конфликтов, продажность и ложь,
беглые взгляды от клятвы и чести,
в цепких руках приглушённая дрожь —
пачки купюр, приводящие к мести…
Этика жизни упёрлась в мораль,
сжатую в области бьющего сердца
глубже за рёбрами. Жгучий февраль
всем показал, что нам некуда деться…
