Оля завернула в булочную; мы зашли следом, и, переваливаясь через порог, Лиза громко оповестила:
– Х’ебный магазин!..
Дома. Купили для Лизы красной смородины. Оля помыла ягодки, поставила перед нею на стол (теперь Лизанька сидит за столом не на словарях, а на перевёрнутом горшочке).
– Какие к’асивые! – восхитилась маленькая девочка. – А я не замичала…
Попробовала:
– У-у, какие вкусьнии!.. Поегем (поедем) в дивеню, а?
Бежит ко мне из кухни:
– Отесинька! Отесинька!
– Ну? Что? – важно отрываюсь я от дел.
– А кы поегишь (поедешь) с нами к девочке Сене?
– Отчего же? Поеду, если вы меня возьмёте.
– Вазьмём!.. маминьку вазьмём, кибя вазьмём, лахадку (лошадку) вазьмём и – поскачим по небу!
Крутнулась на одной ножке и, убегая уже:
– А мы с маминькою смеяться бугим!..
Слышу, на кухне радостно спрашивает у Оли:
– А смехно по небу скакать?
И бежит ко мне с этим же вопросом.
– Высоко и страшно, – шёпотом отвечаю я.
Убегает, и я слышу:
– А отесинька сказай, шко высоко и ск’ашно…
– Зато весело, – подсказывает маминька. Ей не нравится пугать маленькую девочку. И, прибежав, Лизанька с удовольствием, подпрыгивая, сообщает мне этот ответ. Я киваю, соглашаюсь и принимаюсь записывать эту сценку. Лиза подбегает к окну и кричит восторженно:
– Ах, какие свеклые облака плывук!.. Видихъ?
И я вспоминаю, как часто она поражённо останавливается на улице:
– А я виху, как облака плывук!..
Идём с Лизой за молоком. Лизанька воробушком подпрыгивает рядом, держится за бидон. Вот, на ходу заглядывая мне в лицо, спрашивает:
– А хочишь, я кибе шко-ко аскаху? (расскажу)
– Расскажи, душа моя.
– Вок… – говорит она таинственно. – Койко (только) кы никаму ни аскахывай (не рассказы вай)… Вок. У девочки Сены есь такая п’ащадка (площадка)… где ихат (лежат) п’имеки… п’емеки…
– Предметы?
– Га!.. Вок. П’имеки, какие маеньким девочкам б’ать (брать) низзя…
И начинается длинная, уже до самого дома, история с бессвязным содержанием, где мелькают «баночка – не простая, а золотая», воробей – «ма-аенький! его к’охать (трогать) низзя» и тому подобное. Говорит, лепечет самозабвенно.
Спаси, Господи, и помилуй.
05.07.84
Оля записала: «Лизанька долго не засыпала. Уже почти затихнув, она вдруг снова открыла глазки и сказала:
– А я, кага газьки зак’ываю, виху Госьпага…
Я перекрестила её. А она совсем подняла головку и сказала:
– А почиму отесинька меня не б’агосвовив?
– Ну, спи, Лизанька!.. Потом благословит.
– Как хэ спать без б’агосвовения?
Я иду за отесинькой на кухню; возвращаемся вместе. Лизанька уже стоит в рубашечке, цепляясь за поручни кроватки, и сонным голоском бормочет:
– Отесинька, б’агосвови меня на сон г’ядущий…»
Я обычно поправляю:
– «На сон грядущую…»
09.07.84
Два дня назад, в праздник Рождества Иоанна Предтечи, Бог дал нам сына Ивана… Мы с Лизанькой уже навещали Олечку в больнице, и она прислала нам письмо:
«Милые мои, не знаю, смогу ли я рассказать о тех чудесных переживаниях, которые произошли вчера. Чудесное заключалось в том, что я чувствовала присутствие и благодатную помощь Пресвятой Богородицы, Которую я постоянно призывала. Это было так удивительно и не похоже на то, что происходило при первых родах, когда я переживала и Богооставленность, и смерть. Здесь же была преизбыточествующая жизнь, в самой ужасной боли была какая-то радость силы, игры и избытка. И потом я уже лежала и плакала от любви к Ней и всем сердцем переживала все те слова, которыми Она именуется на иконах и в молитвах. «Скоропослушница»…
