В сердце Антарктики - страница 46

Погода стала несколько яснее, мы смогли осмотреться и разглядеть окрестности. К югу располагались острова Дельбриджа, а за ними виднелся острый пик Обсервационного холма, под которым находилась зимовка нашей последней экспедиции. Над всеми другими возвышенностями поднималась наша старая знакомая скала Замок, а остров Белый проглядывал сквозь прозрачную дымку тумана. На юго-западе ясно были видны острова Черный и Коричневый, и позади первого из них обнаруживались округлые очертания горы Дискавери. К западу виднелись гигантские пики Западных гор с их огромными амфитеатрами и колоссальными ледниками. Милях в семи к востоку возвышалась темная скала, мыс Ройдс, названная так в честь первого офицера «Дискавери». Так знакомы были все эти горы и острова, что, казалось, только вчера еще видел их, а прошло с тех пор уже 6 лет!

За день случались периоды, когда темнело и шел сухой снег, температура временами падала до –12 °C несмотря на то, что был разгар лета. Продолжали дуть южные ветры, но не слишком сильные, между тем теперь мы приветствовали бы наисильнейший ураган, который смог бы поломать лед. Северная зыбь была бы в данном случае еще лучше – за несколько часов она могла бы совершенно уничтожить всю ту многомильную полосу льда, которая теперь являлась таким непреодолимым препятствием для нашего судна. Когда шхуна «Морнинг», первое судно вспомогательной экспедиции «Дискавери», прибыла сюда 23 января 1902 года, здесь в проливе было такое же скопление льда, и только 28 февраля ей удалось подойти на расстояние пяти миль к мысу Хижины. На следующий год та же шхуна вместе с «Teppa-Нова» пришли к краю льда 4 января и увидели, что пролив замерз примерно на 20 миль в море от мыса Хижины. Однако 15 февраля лед весь взломался к югу от мыса Хижины, и «Дискавери» освободился. Имея в виду уже эти два различные опыта, показывавшие, как сложны здесь условия льдов, я видел, что приходится решать очень трудную задачу. Если задержать здесь судно на две недели в надежде, что лед будет взломан, а затем этого бы не произошло, то положение наше могло сделаться довольно серьезным – ведь нам необходимо было около двух недель для того, чтобы выгрузить все запасы и построить хижину. Это к тому же могло быть сделано лишь после выбора нового места зимовки где-нибудь в окрестностях или по западному берегу, или, наконец, среди групп скал, лежащих к востоку от нас. В западном направлении, однако, условия были малообещающими, так как на протяжении пяти или шести миль к западу от того места, где мы стояли, лед был сильно нагроможден. Восточное направление казалось более надежным.

Я решил остаться здесь, у края льда, по крайней мере на несколько дней, чтобы предоставить самой природе возможность совершить то, что мы не смогли сделать с помощью своего судна, т. е. поломать лед на протяжении тех нескольких миль, которые отделяли нас от суши. Как видно, нам было суждено встречать препятствия при каждой попытке исполнения намеченных планов, но мы помнили хорошо, что препятствия – неизбежная участь всех полярных исследований, да и самая игра не стоила бы свеч, если бы не было никаких трудностей. Моим главнейшим опасением было то обстоятельство, что каждый лишний день задержки у края льдов уменьшал наш скудный запас угля, так как необходимо было поддерживать пары все время, чтобы быть готовыми двинуться тотчас же, как только заметим, что на нас надвигается лед с севера или что расходятся льдины, которые впереди нас. С другой стороны, план перевозки на санях всего нашего груза чрез ту полосу льда, которая отделяла нас от мыса Хижины, пришлось оставить, как совершенно неосуществимый, так как даже в том случае, если бы лошади наши находились в прекрасном состоянии и возможно было бы использовать на льду наш автомобиль, мы никогда все же не были бы в состоянии перевезти 180 тонн нашего снаряжения в течение того краткого времени, которым располагали.