– Середина апреля, черт бы ее побрал! – сказала Морана, переползая на другую сторону кровати.
Она так прижимала к себе одеяло, что Леля вспомнила: Морана привыкла спать обнаженной. И сейчас, кажется, искала на полу свою одежду.
– Не смогу, – сказал Черт. – Середина апреля не материальна.
Морана жестом показала Черту заткнуться и тот, к удивлению Лели, послушался. Затем Морана закопошилась и взяла с пола что-то черное и длинное. Она начала одеваться, хотя делать это под одеялом было не очень удобно. Но упрямства Моране было не занимать. Какое-то время она мучилась, а потом все же воскликнула:
– Черт! Можешь отвернуться! Мне надо переодеться!
Морана не просила отворачиваться и Лелю, но та сделала это по доброй воле. Потому что нагота Мораны смущала ее гораздо больше, чем саму Морану.
– Да что я там не видел, – сказал Черт, но встал к Моране спиной.
– Ты же с Нимфеей водишься, – сказала Морана. – Так что, могу поспорить, много чего не видел.
Черт хотел что-то ответить, но Морана крикнула, что можно оборачиваться.
Леля развернулась. Морана, теперь уже в длинном черном платье на бретельках, суетилась у комода.
– Где моя лента для волос? – спросила она.
Никто не ответил.
– Я не могу уехать без своей ленты…
– Кстати! – сказала Леля, пока не заговорил кто-то другой. – Что нужно с собой брать? Я вот собрала вещичек, но, чувствую, что-то забыла, поэтому хотела уточнить…
Леля присела рядом с рюкзачком и расстегнула его, чтобы перечислить, что она с собой взяла. Однако Морана ее остановила.
– Леля! – сказала она. – Это не Эверест. Это Олимп. Не нужно столько всего брать с собой… Вообще ничего брать не нужно. – Морана на миг замолчала, но тут же снова закричала: – Леля! Ты же богиня! Ты можешь любую вещь достать в любое время! Выкладывай свои трусы-недельки и поехали налегке!
Черт хохотнул, а Леля пожелала провалиться сквозь землю.
– Хорошо, – буркнула она.
– Да где эта лента дурацкая! – орала Морана.
Леля поплелась к выходу, чтобы не терять время. Еще надо бы успеть перебрать вещи до третьего петуха.
– Отдашь ей, когда приедете, – шепнул Черт и сунул что-то в ладонь Лели.
Прежде чем Леля спросила, о чем он, Черт исчез. Она посмотрела на ладонь и увидела черную ленту. «Ну пакостник», – подумала Леля. Затем сунула ленту в карман и вышла из комнаты.
Когда Леля очутилась на поляне перед входом в избушку, Хорс и Сема уже были там. Хорс, как всегда, с какими-то бумагами. Леле казалось, что он носил их с собой только чтобы казаться солиднее. Иначе его совсем перестали бы всерьез воспринимать.
Утро в Нави Леля заставала редко – предпочитала подольше поспать. Все-равно заняться было нечем. Леля закончила готовить лето еще в марте, когда собралась покидать Навь. Так что сейчас она постаралась запечатлеть мгновение. Роса на сырой траве, холодящая ступни даже сквозь балетки, нежное солнце у самого горизонта на бледно-розовом небе, и совсем спокойные березы у кромки леса.
– Доброе утро, – сказала Леля, попытавшись улыбнуться.
– Ты опоздала! – сказал Хорс, не здороваясь. – Скоро четвертый петух!
– Извини, – сказала Леля, чувствуя себя неуютно. – Я не слышала…
– Кажется, никто кроме Хорса их не слышит, – вмешался Сема и, спохватившись, добавил: – Привет.
Они обнялись и встали рядом. Леля, как первоклассница, надела на плечи обе лямки рюкзака и встала по стойке «смирно». Она уставилась на Хорса, чтобы не упустить ни единого слова. Верно, сейчас он будет говорить что-то важное. Может, как вести себя на переговорах с другими богами. Есть же у богов какой-то свой этикет? Или, например, какой стороне придерживаться ей, посланнице Нави, когда речь зайдет о политике?.. Она же зайдет, верно? Леля смыслила в политике не больше, чем в футболе. Поэтому стала переживать еще больше. Как можно правильно отвечать на вопросы, в которых ничего не понимаешь?
