– Наоборот – обожаю. Просто привычка с детства. Тогда, кушая что-либо, я любила откладывать самое вкусненькое под конец. Если это была картошка с курицей, я сначала съедала картошку, а затем лакомилась курочкой. Если плов – съедала рис, оставляя мясо.
Аня отправила кусочек торта в рот. Потом сказала:
– Брат всегда подсмеивался надо мной. Тянулся к моей тарелке ложкой, делая вид, что съест оставленное мной сам. А я, нервничая, плакала и звала маму. Мы вообще с братом в детстве «воевали» страшно. Но это так, любя.
Она посмотрела в окно. Потом продолжила:
– Если бы не он, я бы до Питера, наверно, так и не добралась. Хотя тягу к городу я ощущала с самого детства. Знаешь, какая книжка была у меня любимой в детстве? «Медный всадник» Пушкина. Из-за иллюстраций. Там были шикарные картинки: Зимний дворец, Петропавловская крепость, Исаакиевский собор… С этого, наверно, все и началось.
Аня взяла чашку с кофе и перед тем, как сделать глоток, спросила:
– Ты давно в Москве живешь?
– С семи лет, – сказал я.
– И как она тебе?
– Скорее, у меня к Москве не любовь, а привычка. Но привычка сильная. В другом городе я жить не смог бы.
– А я в Москве еще ни разу не была. Я вообще мало где была. Не люблю поездок. Насквозь домашний человек.
В кофейне, где звуковым фоном был нестройный гул голосов, вдруг включили музыку. Я прислушался. Это был Брюс Спрингстин «Streets of Filadelfia». Аня задумчиво, глядя в окно, трогала колечко на своем пальце. Потом сказала:
– Когда брат поступил в Питерский университет и поселился в общежитии, мы с мамой приехали к нему в гости. Это было в начале октября, «золотая осень». Мама не подгадывала, просто так вышло. И бывает же такое – ты приезжаешь в первый раз куда-то и сразу чувствуешь: «это твое!» Питер сразу стал мне родным.
Я доел торт и, отставив блюдце, взял чашку кофе. Он был уже теплым, но все еще пахучим. Аня продолжала рассказывать:
– Каждый день я, мама и брат выходили в город. За неделю побывали во всех значимых местах. Обошли Эрмитаж, в Мариинке посмотрели балет, прокатились по Неве на «Метеоре», съездили в Петергоф. А мне все было мало. В конце концов, я утомила и брата, и маму. Мама сказала, что больше со мной в Питер не поедет. «У меня не три сердца, а одно, да и то не казенное», – сказала она. Брат же обещал показать меня своим питерским сокурсникам – «поучить, как надо город свой любить».
Аня улыбнулась. Съела еще один кусочек торта.
– Тогда я и решила поступать в университет, перебраться к брату.
– А где сейчас твой брат? – спросил я.
– Все еще здесь. Два года назад женился. Недавно у меня появился племянник. Иногда созваниваемся, встречаемся. В праздники собираемся в Архангельске, у родителей.
– Держишь связь.
– Пытаюсь. Но у него семья.
– Это что-то меняет?
– Меняет. Постой, у тебя же старшая сестра есть?
– Есть.
– Замужем?
– Ага.
– Часто с ней видишься?
– Нет, не очень, – признался я.
– Вот видишь.
Аня посмотрела на свою чашку. Сказала:
– Когда была маленькой, бегала к брату жаловаться на мальчиков, которые меня за косы дергали. Он встречал меня после школы, я показывала ему обидчика, и он проводил с тем разъяснительную беседу. Без рук, конечно. Но больше меня не трогали. Я же хвасталась перед подружками своим защитником.
Она вздохнула.
– Сейчас так не побегаешь. И вообще…
– Что?
– Да так.
Она смущенно улыбнулась.
– Тебе вообще интересно, что я рассказываю?
