В смирительной рубашке. Стихи первых парижских лет - страница 8
весна 1924
Париж
16
Весенний дождь, усилившись вдвойне,
По тонкой крыше барабанил мерно.
Мы за вином мечтали о войне
И пели песни голосом неверным.
Белёсый долго колебался день,
Огни горели на соседней даче,
И, прерывая нашу дребедень,
Тряслись под гору легковые клячи.
Увы! никто не ведал за столом,
Как близок берег легковой охоты
От тех, кто глупо пели о былом
И о сраженьях с озорной охотой,
Что сменит летом смертоносный гром
Грозы весенней непорочный голос
И у певцов над молодым челом
Не побелеет кучерявый волос.
И уж летящая издалека
Их поцелует смерть среди поляны,
И выронит ослабшая рука
Тяжёлое оружие улана.
1924
17
Оне сидели на блестящих стульях,
А я за ними наблюдал в окне.
Ведь я живу [среди][44] рабочих в улье,
Где лестницы и нужники одне.
И попивая ароматный чай
(Так там дымится жёлтая моча),
Они слова бросали невзначай,
Я даже выругался сгоряча.
И ухожу, бросая взгляд косой,
И вдруг заметил, от меня в углу
Сидит скелет с блестящею косой
И разливает кофе по столу.
И вдруг, заметивши меня в окне,
Как будто поздоровался со мною.
Но замечали ли его оне,
Болтая за зеркальною стеною.
1924
«Оне сидели на блестящих стульях…»
18
Планеты в необъятном доме
Летят живым наперекор
А проводник таясь как вор
Грустит в Гоморре иль в Содоме
Иль как церковные часы
Что вертятся во мгле бессменно
Иль милая Твои власы
Когда Ты будешь в гробе тленном
Алмазами тяжёлых глаз
Сияет жизнь и шепчет нега
И я живу таясь средь вас
Расту как хлеб растёт под снегом
Мой час ещё настать не мог
Водой весны не полон жёлоб
И над землёю одинок
Нахохленный и мокрый голубь
1924
19
Померкнет день устанет ветр реветь
Нагое сердце перестанет верить
Река начнёт у берегов мелеть
Я стану жизнь рассчитывать и мерить
Они прошли безумные года
Как отошла весенняя вода
В которой отражалось поднебесье
Ах отошёл и уничтожен весь я
Свистит над домом остроносый дрозд
Чернило пахнет вишнями и морем
Души въезжает шарабан на мост
Ах мы ль себе раскаяться позволим
Себя ли позовём из темноты
Себя ль разыщем фонарём махая
Себе ль подарим на реке цветы
Себе ли улыбнёмся исчезая
Устал и воздух надо мной синеть
Я защищаюсь руку поднимаю
Но не успев на небе погреметь
Нас валит смех как молния прямая
1924
20
Сабля смерти шипит во мгле,
Рубит головы наши и души,
Рубит пар на зеркальном стекле,
Наше прошлое и наше грядущее.
И едят копошащийся мозг
Воробьи озорных сновидений,
А от солнечного привидения
Он стекает на землю, как воск.
Кровью чёрной и кровию белой
Истекает ущербный сосуд,
И на двух колесницах везут
Половины неравные тела.
И, на кладбищах двух погребён,
Ухожу я под землю и в небо,
И свершают две разные требы
Две колдуньи, в кого я влюблён.
21
Мы бережём свой ласковый досуг
И от надежды прячемся бесспорно.
Поют, поют деревия в лесу,
И город, как огромная валторна.
Как сладостно шутить перед концом.
Об этом знает первый и последний.
Ведь исчезает человек бесследней,
Чем лицедей с божественным лицом.
Прозрачный ветер неумело вторит
Словам твоим. А вот и снег. Умри.
Кто смеет с вечером бесславным спорить,
Остерегать безмолвие зари.
Кружит октябрь как белёсый ястреб.
На небе перья серые его.
Но высеченная из алебастра
Овца души не видит ничего.
Холодный праздник убывает вяло.
Туман идёт на гору и с горы.
Я помню, смерть мне в младости певала:
«Не дожидайся роковой поры».
22
В смирительной рубашке
Томление увы который раз
Похожие книги
