– Как твой родитель поживает, Мурат?
– Ничего себе. Шкандыляет всё на своём протезе.
– Ну дай бог ему здоровья! Хозяйственный он мужик, – с напускной важностью уведомил дед присутствующую общественность.
Мурат обратил внимание на удручённое выражение в лице старика, поэтому осведомился у того в рамках соблюдения приличий:
– Твои как дела, отец?
Оживший артефакт вяло переступил с ноги на ногу и грустно молвил:
– Я-то что. Грех жаловаться. Вот старуха моя совсем ослепла. Такие дела.
На что Мурат отделался философской неопределённостью:
– Да-а. Годы дают о себе знать.
– Ой, не говори. Только старуха лишилась зрения после вирусного заболевания, холера её подери. Гриппом переболела и ей дало осложнение.
– Ну, жизнь, – посетовал мэр. – А что врачи? Неужто лечение не предлагают?
– Возил я её аж во Владикавказ. Докторов только деньги привлекают.
– Ну, жизнь, – повторил патрон озабоченно. – И что теперь собираетесь предпринять?
– Приходит местная знахарка. Заговаривает недуг молитвой на свечке. Всё нам дешевле обходится.
– Во жизнь, – снова вздохнул мэр. – И помогает такое лечение?
– Да где там. Так, одна моральная поддержка моей старухе. А на большее у нас средств не осталось. Пока возил её по врачам, залезли в долги. За это и пасеку, которая нас обеспечивала, отобрали.
– И что, больше сделать ничего нельзя для пострадавшей?
– А что тут сделаешь? Специалисты советовали свозить её в Москву. Там, говорят, есть офтальмологическая клиника Фёдорова, где делают лазерную коррекцию глаза и меняют хрусталик на искусственный. Только нет у нас средств на это. Будем так свой век доживать.
– Ну да, – согласился Мурат. – А что нам ещё остаётся?
– Все ходим под Богом! – сакраментальной фразой ответил на это дед.
– Ладно, отец. Не отчаивайся. Держись! И старухе накажи, чтоб не падала духом.
– Хорошо. Будем стараться.
– Ну, бывай…
К этому моменту народу собралась уйма. Все жадно ловили слова мэра, с откровенным любопытством и бесцеремонностью разглядывая заезжего важного чина, впервые в истории поселения посетившего сии отдалённые места.
Снизу кто-то воскликнул осторожно:
– Начальник, ты бы лучше нам работёнку подкинул.
Затем раздалось в толпе ещё:
– Или хотя бы рухнувший мост поправил.
– Детям в школу ходить далеко.
Тут как раз и подоспел запыхавшийся глава поселения. Это был вертлявый плешивый субъект в залатанной на локте телогрейке не первой свежести. Он решительно вторгся с разгона в народную массу. Бесцеремонно цыкая на ропщущих граждан и живо расталкивая всех подворачивающихся на пути локтями, надсадно при этом восклицал: «Боже мой! Наш дорогой мэр в гости пожаловал». Лысый, преодолев, наконец, людскую преграду, подобострастно прильнул к неосторожно оставленной в свободной манере руке Мурата, цепко ухватившись за неё, будто в церкви в поисках поповского благословения. Захлёбываясь от восторга, он беспрестанно твердил: «Милости просим в наши чертоги». Лишь только когда приступ истерии прекратился, наделённый портфелем чиновник обрёл способность к адекватному реагированию на внешние раздражители. Он обернулся к обступившему магазинное крыльцо люду и радостно сообщил:
– Знакомьтесь, друзья. Это товарищ Кессаев.
Будто представляя своего старинного приятеля, сельский администратор хотел показать односельчанам, насколько сам накоротке с заехавшим сюда городским бонзой.
Последняя реплика льстеца явно запоздала, поскольку селяне и без того прозрели, признав в визитёре с громоздкой фигурой и стрижкой «ёжиком» то самое официальное лицо, которое привыкли обозревать со страниц местных печатных органов либо с экранов в муниципальных телепрограммах.
