Маша кивнула, выражая этим не то согласие с поездкой в колхоз, не то благодарность за предупреждение.
Нина была в ситцевом лёгком платьице с глубоким декольте, приоткрывающим впадинку между упругими полушариями. Платье чётко облегало и обрисовывало её фигуру.
Похоже, Нина ещё хотела что-то сказать, по глазам видно было, но медлила. Однако, уже по молчанию Маша понимала тему разговора, его смысл.
А смысл этот она поняла ещё в пультовой, его озвучил Шилин. Они – соперницы. Только она в этой связке, скорее, жертва.
– Ну, ладно. Это я сказала, об этом предупредила… – проговорила гостья, – пойду, однако.
Маша незаметно с облегчением вздохнула.
– Спасибо.
– Не за шта. Да, завтра к восьми часам будь на площади у поссовета. Найдёшь там Холодца, Фросю Разину и, кажется, Зина там, Угарова.
– Ладно, найду. Вот с ведром хуже – нет.
– Да и без него примут. Припаришься к кому-нибудь.
Нина побарабанила по крышке стола коготками и поднялась. На прощание она ещё раз потрепала за бантики девочку и, глянув искоса на мать её, вдруг подмигнула.
– Не переживай. На то мы, бабы, и созданы, – и решительно прошла к выходу.
Маша закрыла за ней дверь и так, как будто бы спряталась за нею. Прижалась спиной.
8
Утро выдалось солнечное, тёплое.
Над лиственным парком шум грачей, ворон, галок.
Перед Поссоветом и управлением предприятия, стоящие рядом, толпа народа. Люди стоят и сидят по периметру парка под деревьями, образуя большой круг. Одеты по-походному, с «тормозками», – то есть с сумками, в которых обеды, термоса. И с вёдрами, как и полагается перед поездкой в подшефный колхоз на переборку картофеля в буртах. Каждый цех своей группой, поджидают автобусы. Слышны разговоры, смех.
На площадь от здания Управления комбината выходит Генеральный директор предприятия Татарков Родион Александрович. Такое явление случается нечасто, и потому появление директора настораживает и вдохновляет одновременно.
Площадь притихла.
Татарков высок, грузноват, в шляпе, в коричневом повседневном костюме, в сорочке и галстуке. Идёт не спеша.
За ним сопровождающие – Подгузин и Тишкин. На период сельхоз работ они ответственные за проведение этих работ, на производстве же: Подгузин – зам генерального директора по кадрам и быту, Тишкин – парторг предприятия.
Изредка вполоборота директор делает своим помощникам указания. Те по-птичьи кивают. На голове одного – короткополая шляпа, другой – в трикотажной шапочке с красным высоким «гребешком» на макушке.
Вот Татарков останавливается у одной из групп рабочих. Кто сидел – встаёт. Директор о чём-то спрашивает. Получает, как видно, нужный ответ, кивает одобрительно и идёт дальше.
Останавливается у другой группы. Спрашивает. Ему отвечают.
Шествие продолжается под любопытные взгляды.
Говорит Татарков по-хозяйски громко, и его голос доносится во все уголки площади.
Вот Татарков останавливается у небольшой группы, состоящей из одного мужчины средних лет, Холодцов – мастер цеха «муки», директор узнал его, – трёх женщин: средних лет и двух молодых. Пожилую тоже директор хорошо знал, давно работает на комбинате, на ДСЗ в цехе «Муки».
Не здороваясь, Родион Александрович, взявшись за борта расстёгнутого костюма, спрашивает, ни к кому не обращаясь:
– Вы, почему вчера не работали?
Рабочие молчат, как бы соображая: о чём речь идёт?..
– Не поняли, о чём я спрашиваю?
Молодые женщины и мужчина растерянно переминаются.
