Это ее не смущало, тем более, что она была уверена, что выйдет с помощью ее друга и руководителя, из этой борьбы победительницей.
Она, несомненно, сделает зло всей этой семье, она составит ее несчастье, но зато она отомстит.
Сладкое удовлетворение своего дьявольского самолюбия находила она в этой мысли.
Отец, бросивший ее, как ей казалось, на произвол судьбы и няньчащяйся с этой «глупой Лидкой», дядя, неудовлетворяющийся мелкими уколами и оскорблениями ее, при жизни, а наносящий ей страшное оскорбление после своей смерти насмешкой в духовном завещании – не стоили пощады с ее стороны.
Они не оценили ее, и будут за это жестоко наказаны.
Поскорее бы только начать.
Она с нетерпением ждала удобного времени для второго свидания, когда она узнает все подробно.
Давнишняя злоба ее к дяде, князю Александру Павловичу, дошедшая до своего апогея, когда она узнала относящийся к ней пункт его завещания, еще более укрепилась в ней через день после свидания с Гиршфельдом.
Княжна получила телеграмму от одной своей подруги по курсам, что та проездом будет на станции Ломовис, куда и просила княжну выехать повидаться с ней минутку.
Маргарита Дмитриевна переговорила с княгиней и отдала приказание приготовить к утру следующего дня лошадей.
Проснувшись рано, она оделась и совсем готовая вышла садиться, но у подъезда экипажа не было.
– Узнай, скоро ли подадут! – обратилась она к проходившему через залу лакею.
– Его сиятельство приказали распречь! – почтительно отвечал тот.
– Как распречь? – вспыхнула она. – В чем же я поеду?
– А можете и не ездить, такая же будете, – вышел в это время из кабинета князь, находившийся с самого раннего утра в дурном расположении духа. – Стану ли я для всяких ваших проходимиц или, как они теперь называются, курсисток дорогих лошадей гонять. Заведите своих да и катайтесь сколько угодно.
– А! – могла только прошипеть сквозь зубы вся побагровевшая княжна и быстро ушла в свою комнату.
Князь уже кого-то распекал во дворе. Его голос был слышен в комнате княжны.
«Жестоко поплатишься ты мне за это, негодный старикашка, с тебя первого начну я уничтожение захудалого рода аристократов-тунеядцев!» – со страшною, непримиримою ненавистью думала она.
Наконец, давно желанное второе свидание с Гиршфельдом состоялось.
Во время ее обычной прогулки, между вечерним чаем и ужином, по задним аллеям «старого парка», на дорожке, ведущей к «проклятому дубу», показался Николай Леопольдович.
Маргарита Дмитриевна бросилась ему навстречу.
– Наконец-то! – прошептала она. – Я уже думала, что ты никогда не выберешь время.
– Напрасно думала, о чем думать не следует… – улыбнулся он. – В нашем положении осторожность – первое условие успеха.
Они опустились на «скамейку старого князя».
Была чудная тихая ночь. Луна с безоблачнного, усыпанного мириадами звезд неба лила на землю кроткий волшебный свет, таинственно отражавшийся в оконечностях медных крестов на решетке, окружающей старый дуб. Вокруг «проклятого места» царило ужасное безмолвие. Поднявшийся с протекающей невдалеке реки туман окутывал берег и часть старого парка, примыкающего к нему, создавая между стволами и листвой вековых деревьев какие-то фантастические образы.
Нашим собеседникам, впрочем, было, видимо, не до созерцания окружающей их природы.
– Время дорого, приступим прямо к делу, – серьезно начал он. – Необходимо прежде всего уничтожить завещание князя.
