Погуляв по саду, юный жрец Фемиды отправился на задний двор, прислушаться к толкам дворни.
Проходя мимо кухни, все окна которой были открыты, он услыхал голоса.
– Уж не Яков-ли Петрович это ему подсудобил, помните, Коронат Иванович, а намеднясь грозился… – говорил один голос.
– Что ты без толку брешешь, – остановил его другой, – долго-ль так невинного человека погубить. Со злости тогда, что красоту его испортили, сболтнул, а то статочное ли дело на убийство решиться. В уме ли ты, парень. Смотри сам под ответ не попади. Следственник его уже допрашивал, он сам говорил, что все дотошно показал. Уйди от греха.
Голоса смолкли.
Дверь кухни отворилась и на пороге показался знакомый нам кучер Степан.
Леонид Иванович внимательно посмотрел на него, но ни сказал ни слова и отправился в дом.
– Что, надумалось? – уколол его Карамышев, которого он застал на передней террасе.
– Надумался. Когда пожелаете продолжать следствие, я к вашим услугам.
– Что же продолжать? Оно окончено? – уставился на него тот.
– Мне бы хотелось предложить вам допросить еще несколько свидетелей. Я кажется имею на это право? – в свою очередь съязвил Новский.
– 281 и 286 статья устава уголовного судопроизводства. Знаю-с, знаю-с. Имеете, полное имеете. Извольте, всю дворню и даже всю деревню допрошу, приказывайте – обозлился Сергей Павлович.
– Приказывать я вам не смею, да это мне было бы и не к лицу. Вы годитесь мне в отцы. Но воспользоваться правами, предоставленными не лично мне, а занимаемому мною положению законом, я не премину… – с достоинством отвечал Леонид Иванович.
Сергей Павлович смолчал, ограничившись язвительной улыбкой.
– Тем более, что в интересах раскрытия истины я попрошу допросить лишь двух, или четырех человек… – продолжал тем же тоном товарищ прокурора.
– Это милостиво, сжалились надо мной стариком… – с комическим почтением поклонился Карамышев.
Новский только улыбнулся.
– Угодно начать сейчас? – после некоторой паузы спросил его следователь.
– Извольте, я свободен! – отвечал тот.
Они отправились вниз.
– Кого же вам будет угодно еще допросить? – спросил Карамышев Новского, усевшись за стол.
– Княжеского повара.
– Какого? Их два.
– Так обоих.
Сергей Павлович пожал плечами и приказал дежурившему у дверей сотскому позвать поваров Короната Ивановича и Сакердона Николаевича по очереди.
Первый явился Коронат.
После предварительных расспросов Карамышев спросил:
– Что известно тебе о смерти князя Александра Павловича?
– Нам ничего не известно, потому что мы на кухне, – ответил Коронат.
Карамышев вопросительно с усмешкой поглядел на Невского.
– Скажите, свидетель, – начал тот, – кто полчаса тому назад говорил у вас на кухне, что не дело-ли это Якова Петровича, так как он грозился когда-то?
Коронат вздрогнул от неожиданности и удивленно уставился на товарища прокурора. Карамышев стал необычайно серьезен.
– Это, ваше высокоблагородие, кучер Степан болтал.
– Расскажите же нам, что он болтал?
Коронат Иванович подробно передал, как разговор Степана с ними на кухне, случайно слышанный Невским, так и сцену в кухне в день отъезда Николая Леопольдовича, уже известную читателям.
Другой повар, Сакердон Николаевич, и кучер Степан показали согласно с Коронатом.
– Беспременно, ваше высокоблагородие, это он со злости, потому рассвирепел тогда страсть! – заключил свои показания Степан.
– Вот видите, добрейший Сергей Павлович, и вопрос о том, кому? – разрешение и мотивы найдены, – обратился к Карамышеву Новский.
