В (Ы) ХОД. Стихи. Книга #2 - страница 6

Как беременная волчица.

Слушать без критики, без «отстой».

Чужих идей не сторониться,

А рассматривать, словно, бриллиант

Видимый глазу не сразу —

Не покупать, но знать, чего стоит.

Всё, никаких больше черновиков!

Передо мной белый лист.

Сотни дорог, не один десяток домов.

А лист по-прежнему чист…

Все эти годы я готовилась жить —

Вот узнаю, попробую, стану,

Однажды смогу навсегда полюбить,

Сейчас всё не то, полустанки.

Не такой уж и важный этот закат,

Будут ещё, сейчас подготовка,

Репетиция. Позже парад,

Там я принцесса. Пока так, полукровка.

Они говорили, – «Кайфово на пенсии,

а ты верь, надейся и жди.

Много работай, меньше праздности, песен.

Потом будет каждый день в радости.

А пока подрасти, (состарься, жизнь упусти)»

И вот она я. Говорят, экватор пути.

Уже #можно плевать на условности,

Мир несётся на бешеной скорости,

Никого не спасти.

Но есть и хорошие новости —

Могу взять сейчас ручку и вывести:

«Это – моя чистовая дорога.

Я сумею её пройти.»

Они, отрицавшие смерть и старость,

закрыли глаза на немощь, отвергли помощь,

настаивали, чтобы им досталось

всё изобилие мира. Кричали «сволочь»

тому, кто вдруг показал усталость,

сошел с дистанции.

Пытались его растолочь,

стереть, отменить. Чтобы его не осталось

в пространстве сильных.

Синонимом «превозмочь»

там стало «Жизнь состоялась

тогда, когда дом, жена, два сына и дочь,

бизнесы, дерево, дачи…»

А сильным-то что досталось?

Воспоминания – детство, звёздная ночь,

Потом, вроде бы, жизнь и вот уже старость.

И нет рядом тех,

Кто пестовал только мощь.

А что, правда, плакать не стыдно?

Всегда говорили – Не плачь, будь сильной,

Что ты, как маленькая? Ты капризная!

Те, кто над плаксами в школе смеялись,

когда выросли, сами вдруг оказались

в тюрьме без эмоций, где злость

к детским слезам

превратилась в запреты

себе, своим детям.

Из уст юных мам

повторились те же сюжеты,

что когда-то сломали напополам.

А теперь и их дети учатся силе

через бездушие и непринятие ран.

Миллионы идей мчатся электропоездом.

Ты и я здесь проездом.

Озабоченность и беспокойство – ежедневная проза.

Радость и счастье теряются где-то между.

Цели стали важнее способов их достижения.

Чудо пути закрыл ужас грядущих невзгод.

Внешнее стало важнее, чем наполнение.

Наполненность – это про заглушить голод.

Вера – про то, как переделать не себя, а других,

Требовать от людей, что им не очень-то нужно.

Выбор – миллион вариантов, но нет таких,

В которых почти мгновенно не станет душно.

Счастье – вовсе не быть частью,