Вижу адские в поле атаки,
Вижу тот сокрушительный бой
Через щель смотровую из танка,
Будто здесь я на передовой.
Мы врага разрываем на клочья,
И не чувствуем боли от ран.
А над полем потом, что есть мочи,
Штурмовик наш пошёл на таран.
В жилах кровь закипает всё злее,
За потерянных близких друзей.
Только враг нас намного слабее
В рукопашке и духом слабей!
Били мы, словно мух, чужеземцев,
Гнали в шею врагов, будто псов.
Пробудилась у нас где-то в сердце
Память генная дедов, отцов.
…Покушалось на Русь много бесов, –
Память генную нам не стереть:
Потому над берёзовым лесом
Будут птицы по-русски лишь петь!
Снег метался. Ветер в спину
Дул попутный мне, – силач!
Отчий дом, как вор, покинул –
Канул, как осенний грач.
В даль поплёлся без оглядки,
Подпоясав ремешок.
Прихватив стихов тетрадку –
Вдохновения мешок.
И собрал обиды с горкой,
Затолкал к себе в рюкзак,
Чтобы с пылью, как махорку,
Всем чертям раздать «за так».
Взял кулёчек с чесночиной,
Ведь карман не жмёт запас:
Много всякой чертовщины
В жизни встретится не раз.
Не забыл ведро, где слёзы. –
В нём предательства букет.
Пусть их в лёд скуют морозы,
Пусть завянет пустоцвет.
Этот груз нести далече.
Путь пройду и скину с плеч.
А пока зловещий кречет
Хочет к "лешему" завлечь.
Знаю, близко поле счастья:
Вот виднеется просвет.
Сердце рвётся вновь на части,
А его всё нет и нет.
Одолел я брод и рощу,
Все зловещие места:
Вижу, стелется как площадь
Поле счастья во цветах!
…Прошептал: "Господь, спасибо,
Что дышу, и я живой".
И сгорел огнём вдруг синим
Этот груз над головой.
Я – не первый сын России,
Не последний, дай-то Бог:
Не опустим глаз в бессилье –
Духом крепок наш клинок!
Не блистая в шумной славе,
Я, за люд честной склонясь,
Закалю по воле нрава
В этих строчках правды вязь.
…Кто-то властью недоволен,
Кто-то молится, кто пьёт.
Журавель над русским полем
Песню жалобно поёт…
В сердце дух живёт бунтарский,
И неведом нам покой.
Я манер свой хулиганский
Развяжу одной рукой!
Я – за Русь, за правду слова,
За великий наш народ!
Пыль в глаза для нас – не ново,
Что кидает этот сброд!
За спиной смеётся смело,
С жиру бесится, поёт
Чужеземец очумелый:
Мол, Россия пропадёт.
«Вот вам «шиш!» – кричу, – славянский!
За Россию постою,
А со мной народ крестьянский!
Не осилишь рать мою!"
Крик души на колокольне,
На облезших куполах.
Тает снег в раздольном поле,
Как душа моя в слезах.
Я Россию воспеваю,
А они в позор – лицом.
Вновь рубаху залатаю,
Подвяжуся пояском.
…Обниму берёзку силой,
(Я признаний не боюсь)
И скажу: «Люблю Россию,
Как любил Есенин Русь!»
Трещало небо. Не смолкали позывные,
Шипел эфир, а значит, где-то был обрыв…
И будто волки за рекой "Катюши" выли,
Но били мимо… А потом – хлопок и взрыв!
Истошный голос пробивался сквозь помехи:
– «Гранит»! Ответь «Топазу»! Ну,"Гранит», «Гранит»!
Трещали дзоты от бомбежки, как орехи,
И воздух плавленый был пулями прошит.
И артобстрел. Нам так нужна была подмога.
Пропала связь. Но было поздно отступать…
И обезумевший связист кричал с тревогой:
– «Топаз», ответь «Граниту»! Ну, ети их мать!"
«Топаз» молчал. Рычали "Тигры" за деревней,
Скулили "Мессеры". Мы были в западне.
В ушах звенело, и уже сдавали нервы,
И всё горело в сокрушительном огне.
Пылала ночь. А утром тучи грозовые
Пролили дождь. Тогда погиб наш целый взвод…
И навсегда замолкли в трубке позывные,
И почернел за лесом розовый восход.
Таков рассказ был деда… Сам ведь напросился:
