– Что обещает тыл флота?
– На этой неделе подкинут пару барж с картофелем, и это пока все.
– Твою мать, дослужились, – горько произносит вице-адмирал. – Вот тебе и бартер!
Слово «бартер» появилось на флоте несколько лет назад, когда началось тотальное разграбление страны, и он оказался никому не нужным.
Для начала продали на металлолом Ленинградскую ВМБ, а потом дело пошло. С благословления Кремля, из состава флота стали выводить боеспособную технику и отправлять на «утилизацию», а оставшихся не у дел офицеров и мичманов, выбрасывать на улицу. В чьи-то карманы потекли миллионы долларов, а в уцелевшие гарнизоны просроченные продукты, гнилое обмундирование и заморский спирт «Роял».
Не миновала сия чаша и флотилию Орлова. Сначала на ней расформировали одну из дивизий, а потом ужали до размеров бригады. Теперь вместо десятка, на боевую службу в Атлантику выходили считанные корабли, а остальные ржавели у пирсов.
Выйдя из кабинета командующего и напялив на себя потрепанную канадку, Павлов поспешил на лодку, озадачивать личный состав.
Стоявший у заснеженного пирса крейсер, встретил командира тусклым светом рубочных иллюминаторов и дремлющим у трапа верхневахтенным.
– Не спать, твою мать! – рявкнул капитан 1 ранга и потряс моряка за плечо.
Тот открыл опушенные инеем ресницы и испуганно захлопал глазами.
Пару лет назад, Павлов не задумываясь, снял бы разгильдяя с вахты и арестовал на полные пятнадцать суток, но сейчас это был не тот случай.
Моряк из учебных отрядов стал поступать мелкий, истощенный и никуда не годный. И таких в команде, был добрый десяток.
Спустившись в центральный, командир безотлагательно собрал всех офицеров и сообщил о предстоящем походе. В кают-компании возникло веселое оживление, тусклые глаза засветились радостью, а старпом даже весело выругался.
– Отставить фольклор! – деланно рассердился Павлов, и стал отдавать необходимые распоряжения.
Ровно через неделю, расталкивая тупым форштевнем ледяную кашу, сопровождаемый двумя облезлыми буксирами, крейсер отошел от стенки.
– Что и требовалось, доказать, – провожая его глазами, пробурчал Орлов, стоящим рядом с ним на пирсе, офицерам штаба и сутуло пошагал к машине.
А в это время, в стоящем за сопкой балке, стройбатовцы варили собаку. Точнее варил один, кореец по национальности. А остальные пятеро, в замызганных ватниках и штанах, жадно пялились на ведро и вдыхали мясной запах.
Когда-то, их приданный флотилии батальон, рвал в скалах базальт и возводил под ними, соединенное с морем фантастическое укрытие для ракетоносцев, а теперь был сокращен до роты и выполнял хозяйственные работы. Солдаты топили последнюю, из оставшихся в гарнизоне котельных, кое-как поддерживали в рабочем состоянии системы энергоснабжения, а заодно воровали и охотились на собак.
В их темной холодной столовой давно уже подавали одну кирзу и пахнущий соломой чай с хлебом, а в когда-то обильном матросском камбузе, больше не оставалось объедков.
– Ну, все Ким, хватит, – сглотнул слюну «дед» по кличке «Слон» и щелкнул самодельной финкой.
– Хороший попался собачик, молодой, – заулыбался узкими глазами Ким, прихватил дужку ведра рукавицей и, слив воду в облупленную мойку, шмякнул его на стол.
Через полчаса, обглодав последние кости, бойцы отвалились от стола и, свернув из собранных в поселке окурков самокрутки, закурили.
– Слышь, Слон, а может подорвем на хрен отсюда, – глубоко затягиваясь процедил рыжий солдат. – Подломим у флотских оружейный склад и тю-тю. Как даги, в губе Белушья.
