Каждая новая сцена поражала своей ценностью: люди обнимались и целовались, этому не было конца. Я должен упомянуть об этом в своем репортаже? Но как? Могу ли я описать это… не осуждая? Откровенное затишье переросло в непредсказуемый акт, который не давал унять человеческие пороки. Это была настоящая проба новой эпохи жизни. Провинция, а не столичный мегаполис, оказалась тем местом, где табуированные стремления вскрылись.
А процесс, как и поезд, шел своей дорогой. Вскоре мне стало еще труднее придерживаться приличий. Я смотрел вокруг: парни и девушки занимались любовью, словно скульпторы, вылепливая образы жизни из необработанного материала. И все же, в этом безумии, я понял, что участники его сильнее всего питают жажду к свободе.
Я прислушался. Пара, что затаилась в уголке, говорила о будущем, и их энергии словно бы капали сквозь время и пространство, заставляя меня вновь задавать себе вопросы. Это действительно делало что-то с их маленьким городом? Так они наполняли свои мрачные устои радостью? Может быть, это был их путь к совершенству?
Каждый поцелуй, каждая линия движения звали меня идти вглубь неизвестности. Это был не просто момент, это была вспышка – та самая искра, которой мне так не хватало. Вспышка, превращающая скромный вагон в обитель безоговорочной свободы от прежних ожиданий и условностей. Может, это был мой первый конфликт, мой первый шаг к переменам, которые мы все ищем в своей сидячей усталости…
Так продолжалось до тех пор, пока поезд не подъехал к следующей станции и не открыл двери, похищая у себя нас – мушек в этом странном, неприемлемом, порой нелепом, но безумно перспективном мирке. Я понимал, что, по всей вероятности, всей этой свободе не место на страницах моего репортажа. Мне нужно было идти дальше, оставляя ночь и вагон, полный провокаций, разрушающих устои. Я ощутил, как адреналин покинул мое тело, призывая к следующему этапу – осмыслению случившегося.
Несколько дней после того незабываемого ночного путешествия я метался по пустотам времени, как брошенный осенью листок. Мысли о событиях в вагоне терзали меня, как ожоги на коже, но были и захватывающие моменты воспоминаний, которые манили, словно магнит. Я был раздираем противоречиями: с одной стороны, случившееся бросало вызов всему, во что я верил, с другой – оно освободило меня. Я пытался вернуться к нормальности, но день за днем осознавал, что эта ночь оставила неизгладимый след в сердце и в разуме.
Работа над очередной статьей шла совсем не так, как планировалось. Я не мог сосредоточиться, не мог найти нить повествования. Вместо этого на меня накатывали воспоминания о той женщине, о ее груди, о сексуальном танце, который мы устроили, о том, как пространство, напряженное моими эмоциональными внутренними силами, взрывалось теплотой и страстью. Открыв сердце той пульсации ночи, я почувствовал, как все старые правила ушли в небытие. Боже, я ведь даже не спросил, как ее зовут…
«Вагон для свиданий. У нас это называется Вагон для свиданий, – сказав это, Ая застала меня врасплох. – Судя по твоему виду, ты неплохо в нем прокатился», – добавила она.
Причем в ее словах не было ни упрека, ни зависти, ни чего-либо еще. Ну вот, дескать, существует такой колоритный местный обычай. Теперь и ты знаешь, где на него можно посмотреть.
Через несколько дней я снова направился к железнодорожной станции, хотя мне не нужно было никуда ехать. Я надеялся снова найти ту искру, тот огонь, который заполнил меня незабываемым желанием. Мне нужно было снова почувствовать это, неизвестно почему.
