Двери поезда открылись, и я шагнул внутрь, возвращаясь в мир, где приключения ждут каждую минуту. И хотя сердце нервно стучало от предвкушения, я вполне уверенно направился на свое излюбленное место в конце вагона.
Тем более что именно здесь обреталась та загадка, которую я и искал. Она сидела одна, скрытая в тенях, пронизанных приглушенным светом. На ней был короткий медицинский халат, верхняя и нижняя пуговицы которого были расстегнуты, и медицинская шапочка.
Девушка выглядела так, будто второй день мучится ото сна, и я не смог остановить внимательный взгляд, который поневоле задержался, рассматривая ее задумчивый профиль.
– Привет, – произнес я, присаживаясь рядом.
Она повернулась, и ее уставшие, но ясные глаза встретились со мной.
– Привет, – ответила она с легкой улыбкой. – Ты тоже в поисках приключений?
Я лишь неопределенно хмыкнул, не желая вдаваться в подробности. Пока секунды тянулись, словно никуда не торопящаяся жизнь, я наблюдал за ее лицом. Оно говорило мне об отрешенности, полной недосказанных слов.
– Я врач, точнее учусь на врача. А пока еще медсестра, – медленно произнесла незнакомка, будто бы проверяя, как звучит ее признание. – Работа утомила меня. Все эти проблемы, человеческие беды… Иногда это слишком много даже для меня.
Я почувствовал, как ее слова обвивают меня, погружая в чужую внутреннюю драму. В ее облике профессионала с огромным грузом ответственности на плечах я увидел того, кто искал утешения, кто был готов расправить крылья, но не знал, как это сделать. Будучи окруженной сгустком проблем и высокими ожиданиями, она словно держалась за остатки надежды, которые были несмело проявлены в ее приводе.
– Иногда необходимо взять паузу, – сказал я, корча из себя опытного знатока человеческих судеб.
Ну, возможно, я слегка таким и был. Все-таки я не первый год служу в газете. К тому же написал пару книг. Я даже выиграл один маленький литературный конкурс! Чего-то это да стоит.
Она слегка кивнула, а потом я ощутил ее легкий вздох.
– Я действительно так устала, – ее голос стал ниже, она говорила почти шепотом.
Интуитивно я осознал, что впечатления, которые мы создавали сейчас друг для друга, не поддаются упрощению. Они обнажают подлинные чувства, которых людям так часто не хватает в их обыденной жизни.
Мы разговорились, и я почувствовал, что каждый миг общения с Хиро – так звали девушку – оповещает о надвигающемся на нас урагане эмоций. Я поделился своими писательскими наблюдениями. Она замолчала, обдумывая услышанное, а потом вдруг заговорила о неудачах и неразрешенных чувствах к одному из коллег. Я заметил, как ее лицо меняется, когда она говорит о нем, озаряясь печалью и надеждой одновременно.
– Он уходит, – произнесла она тоном, полным легкой иронии, – и я даже не уверена, что моего чувства достаточно, чтобы удержать его рядом.
Видя, как ее глаза наполнились тоской, я почувствовал, что в этом удивительном вагоне всплывает на поверхность нечто большее, чем просто беседы о жизни. Здесь, в этой замкнутой атмосфере, воцарилась искренность, пробуждая те затаенные желания, которые так часто скрываются за масками бесполезного приличия.
Я бы сказал, что между мной и Хиро возникла не просто эмоциональная близость, а своего рода некий тонкий свет, проникающий сквозь печаль и усталость. Я обнял ее, и она отозвалась, привстав на моем плече и обняв меня, словно хоть какую-то поддержку в этом безумном мире.
