— Скажи отцу, что я вернулась, — бросила она через плечо, направляясь к своему шатру.
Войдя внутрь, она бросила служанкам, ожидавшим ее только:
— Я голодна.
Девушки тут же поспешили к ней. Помогли освежиться и переодеться. Женщины очень ценны были во всем Валарионе, и позволить себе такую прислугу могли очень немногие. Но ведь Элоиза была принцессой, ее папочка мог дать и давал ей только самое лучшее.
Через четверть часа принцесса вышла из своего шатра и проследовала к столу. Он был сервирован по всем правилам, драгоценная посуда и изысканная еда, вокруг красиво колыхались на легком ветерке светлые полупрозрачные полотнища, стояли цветы в вазонах, образуя что-то вроде беседки. Едва кивая, когда суетящиеся вокруг слуги пустоцветы, предлагали ей то или иное блюдо на выбор, она казалось любовалась видом и только.
— Ваше высочество, — с поклоном остановился рядом с ней мужчина.
На взгляд Элоизы он уже был в летах, хотя ему было всего около сорока лет, при этом выглядел мужчина моложе и приятной наружностью обладал. Не слащавый красавчик, а именно мужчина. Это был первый министр короля.
— Кир Дамиен, — поприветствовала его принцесса, весьма условным наклоном головы, не отводя взгляда от панорамы перед ней.
— Вы хорошо провели утро?
— Прекрасно, — ответила принцесса.
— Мне так не кажется, — вдруг сказала мужчина.
В первую очередь принцесса оценила, где находятся слуги — все они были в стороне. Позы при этом она не сменила, лишь опустив ресницы, бросила искоса взгляд на мужчину, стоящим рядом с ней.
— Отчего же?
— Я видел, как вы возвращались после прогулки.
Элоиза ждала чего-то еще, но кир молчал. Видел? Намек на то, что понял ее манипуляции возле пыточной, где развлекался ее папочка? Девушка почувствовала тревогу. Она знала, что это ее слабость. В конце концов кто будет спокойно смотреть на такое?! Хотя она уже знала, что не просто смотреть, но и наслаждаться зрелищем готовы многие. Но это было точно не про нее.
Она забыла прошлую жизнь. Вычеркнула ее, как пригрезившийся сон, но все же иногда та напоминала о себе. Особенно вот в такие моменты. Когда она ничего не могла поделать, и испытывала брезгливость и сострадание, недоумение и в ужас приходила от того, какими страшными и непонятно жестокими могут быть люди. И она знала, что за ней всегда следят. Всегда. Она не имела права показать кому-то что ее задевают выходки отца. Это было опасно. И не просто опасно, а смертельно для нее. Отец не раз говорил ей — нельзя никому показывать, что ты любишь, чего ты боишься, что радует и что расстраивает тебя. Любой мелочью найдутся желающие воспользоваться, чтобы пролезь в крошечную щелочку, тоньше волоса, и проникнуть прямо в душу. Люди рано или поздно воспользуются этим. И она не раз убеждалась, что даже намека иногда достаточно для того, чтобы жадность неуемная проснулась в людях. Особенно тех, что окружали ее в последние годы. Только одному человеку она могла доверять. И этого же человека она боялась больше всего…
— Дамиен, — очень вовремя появился его величество король Уотан. — Чем ты расстроил мою девочку?
Мужчина явился в небрежно распахнутом камзоле, под которым белоснежная свежая сорочка виднелась, седые волосы на концах влажные. Он поцеловал в лоб Элоизу, а потом уселся рядом с ней в небрежной позе развалясь, и взял ее за руку, нежно поглаживая пальцы дочери. Принцесса только улыбнулась ему, будто забыв о присутствии кого-то еще.
