Последняя ночь выдалась сравнительно легкой – первый раз за последние дни мне не снились кошмары. Снился всего лишь один сон, он был мрачный, слегка жутковатый, но не страшный.
На протяжении всей ночи я видел какой-то знак – чаша, а над ней четырехконечная звезда. Не знаю, что это такое, но я прекрасно его запомнил. Упоминаний об этом символе мне найти не удалось, и это меня пугает. Мне хочется нарисовать его, начертить где-нибудь, но я сдерживаюсь, тогда желание растет все сильнее. Я чувствую, что должен это сделать, но не знаю, почему. Это какое-то внутреннее ощущение. Бывает такое, что мы чувствуем потребность в каком-то действии, желание быть где-то в определенном месте, это что-то вроде предназначения. И здесь также.
Я не говорил об этом, но несколько дней назад я виделся с Винсентом, купил у него еще таблеток. Они нужны мне. То я испытываю к ним глубокое отвращение, то чувствую, что они – ключ, спасение. Но к чему? Я бы хотел поговорить с кем-нибудь, все рассказать, попросить о помощи, но нельзя. Это очень опасно, для всех. Я делаю это будто бы в заботе о людях, чувствую себя героем, который спасает других своими страданиями. Винсент спрашивал, не говорил ли я кому о таблетках, я сказал, что нет, и он потрепал меня по плечу. Я заплатил ему, он просил очень много, но я отдал деньги не думая. Теперь мне хватит до…
Во сне я был в странном мире, это было похоже на апокалипсис. Я брел по разбитой магистрали, оба ее конца терялись где-то в тумане, вокруг никого не было. Эта дорога была высоко над землей, перегнувшись через ее край, я не увидел земли. Повсюду была свалка – тысячи трупов машин лежали друг на друге, доходя почти до самой магистрали, а в некоторых местах и превышали ее. Машины были разных времен, но все пустые и ржавые, будто они сотни лет пролежали здесь, принимая на себя дожди и бури. Эти колонны из машин высились на всем протяжении дороги, по крайней мере той части, что была в моей видимости.
Дул ветер, небо сотрясалось от удара молний, а хрупкая дорога подо мной вздрагивала от грома. Дождя не было, но тучи были черные. Я пошел в сторону темного пятна в отдалении, но не прошло и пятнадцати минут, как я подошел вплотную к обрыву, здесь магистраль была разрушена, метрах в пятнадцати от меня она продолжалась и тонула в тумане, но перебраться туда не было никакой возможности. Темное пятно оказалось большим зданием, стоявшим рядом с дорогой, я видел лишь его очертания, а окна его время от времени загорались слабым светом. Когда я повернулся и пошел в обратную сторону позади раздался шум, и я обернулся. Сотни окон здания теперь пылали огнем, образуя тот самый знак. Здесь я впервые его увидел.
Я вернулся туда, откуда начал свой путь. Все оставалось неизменным, кроме нескольких деталей: на магистрали, усыпанной редкими кузовами машин без колес, серыми и унылыми, стояла одна живая. Стекла были на месте, колеса тоже, я не различил марку, но ранее я такой модели не встречал. Сразу за машиной виднелась чья-то фигура.
Я подошел ближе. Дверь машины была открыта, на сидении лежали ключи. Но я направился к фигуре, она издавала стоны и плакала, плечи ее судорожно вздрагивали. По голосу я понял, что это девушка. Вскоре я различил платье, оно было белое, похожее на свадебное, но не такое пышное, платье было испачкано и порвано в некоторых местах. Девушка стояла на дороге босиком, ее волосы, черные, насыщенные, были растрепаны и свисали до пояса, руками она закрывала лицо.
