Макарий, устало прилёг на это скрипящее ложе и тяжело, со вздохом, произнёс:
– Странно всё здесь, как-то, до тревоги и опасности, Берли. Утром мы с тобою пойдём в обратный путь, правда, же? Ну, что ж, до утра и до причинных сил, доживём, надеюсь.
Кто здесь в этом домике обитал ранее, стены ответом молчали, и Макарий уснул на твёрдом ложе покоя и беспокойства.
Утро разбудило Макария рычанием Берли. Он стоял у окна и, ощетинившись, рычал в запаутиненное стекло, грозно и жёстко.
Макарий быстро вскочил из скрипящей неуютной кровати и подбежал к окну.
С улицы, если это можно назвать улицей, напротив окна, стояли два человека с заплывшими лицами. Один из них нацелил прямо в Берли одноствольное ружьё, и, казалось, что вот-вот выстрелит. Другой, махал огромной палкой в сторону окна, как будто был в глубоком испуге.
Макарий, несмотря на слабое состояние, быстро выскочил из домика и бросился к ним. Но его мгновенно опередил Берли и, прыгнув через плетень на державшего ружьё человека, сбил его с ног и придавил к земле.
– Берли! Нельзя, фу! Не трогать, ты слышишь, что я сказал? Не трогать!
Разгорячённый пёс с трудом отошёл от поверженного им человека и стал в стойку рядом с Макарием, успевшего перелезть через плетень.
– Вы, что, нас убить хотите? Или как это ружьё понимать? – хлёстко спросил их Макарий.
Оба эти оказались молодыми парнями, но лица их были, опухшие до уродства.
– Ха, ха! Вот это да! Мы то, подумали, что это волк! И откуда вы здесь взялись, такие вот неожиданные? Тебе что, не спалось на обочине, а, парень? Что, не узнаёшь нас, совсем? Да нас сейчас и родная мать узнать не сможет! Мы теперь эти, как их, метаморфозные! Ха, ха! Помнишь ты свадьбу Феди и Агриппины в лесу, возле обсерватории, помнишь? Так это я тебе наливал в стакан, и ты так резво выпил, что… о-го-го! Но в пляс пустится, так и не захотел, а надо было и очень! А почему?
Макарий, сжав кулаки, твёрдо ответил:
– А мне-то, зачем это было? Вы ворвались на запрещённую для посещения территорию и устроили там такой кавардак, что даже птицы разлетелись за другие леса.
– Ты помолчи, парень! Мы ведь хотели только уважить жениха и невесту, дав им возможность посмотреть в телескоп на звёзды. Но ты всё нам испортил своим ранением. Так что, скажи нам ещё и спасибо, за то, что тебя доставили к Агафье. А так тебе бы – кранты! Ну, чего замолчал, герой прошлого времени?
Берли сразу откликнулся рычанием на этот вопрос. Стал в стойку нападения и, зарычав, вонзился угрозой в этих чужих людей.
Лица их были заплывшими до неузнаваемости и уродства. Глаза их смотрели на Макария сквозь еле заметные щелки, твёрдо, настороженно, но не грозно.
– Ну, и кто тебя подослал сюда, а, парень? Следить за нами мы не позволим! Так ведь, я говорю, Николай? Это, что же ты сам сюда дотянулся-добрел-дополз, и спроса у нас к тебе совсем нет? Или тебя притащил этот, вот, что рядом с тобою ершится?
– Ох, ты глянь, в самом деле, какой этот «гаво-собачиенс» силён. Ужас, какой-такой! Он перекусит даже проволоку и не поморщится. Ух! Аж мороз по коже, словно этой колючей проволокой по спине!
Второй, что с ружьём, ухмыльнулся и добавил:
– Именно! По твоей дрожащей части, что ниже спины? Ха, ха, ха!
И от этого – ха, ха, ха, будто, пошла разрядка. Стало немного свободней вокруг, и разговор пошёл уже не твёрдый, а более миролюбивый.
– Ну и что мы будем с тобою парень решать, а? Мы-то здесь по своим настоящим делам, а ты почему забрёл сюда, в это пропащее место? Как тебя смогла отпустить Агафья в такую запущенную даль? Ты же, кажется, был прострелен кем-то в грудь и что, уже совсем здоров? Что-то, не вяжется это в правду.
