– Ну, всё, хватит трепаться! Утром ранним выходим. Так что, всем отдыхать! Можно ещё для хорошего сна по сто грамм, но не больше. А Пете, чтоб не думал о раке, пораньше встать, доставить сеть и обязательно наполненную рыбой.
– Хорошо, для вас, смогу и пораньше. Но с рыбой, как повезёт! – ответил хриплый голос.
Звякнули в полутьме кружки, и потянуло от них к Макарию острым запахом спиртного.
«Фу! И кто они эти стограммовые любители сна?», – вскинулась ему полусонная мысль.
– Берли, давай уйдём незаметно отсюда, да поскорее. В кусты, в густую траву, спрячемся до рассвета, и может быть, уснём. А там, он, этот рассвет, нам расскажет, что и как, – прошептал Макарий на ухо псу и они незаметно отползли от этого людского пристанища.
… Кто-то толкал Макария в плечо! Чей-то хриплый голос жёстко твердил:
– Вставай парень, вставай! Проспишь всё, что есть впереди, что идёт без остановок и полустанков по дороге жизни.
Макарий сонно вскочил и увидел рядом стоящих двух мужчин. Берли напряженно смотрел на них, но не проявлял жёсткости и агрессии.
– Пойдём к нам, пойдём. Не хорошо находится в отчуждении от людей. Мы ведь не звери!
Утро взошло, загораясь алой зарёй над миром земным. Не спрашивая никого из людей: нужна ли им эта заря, или нет.
Дымился слегка тот же костёр в окружении нескольких немолодых мужчин. Один из них, повернувшись к Макарию, взглянул на Берли, твёрдо и веско сказал:
– Ну, вот, теперь мы и в полном сборе! Вперёд без отставаний и разговоров! Тихо, умно, и без мысленных потерь идти друг за другом. Оставлять за собою неистоптанную траву, не обломанные ветви кустов и тишину, – и ткнув, какой-то палкой Макарию в грудь, добавил:
– Ты и есть, тот, настырный? Идёшь со своим псом замыкающий! И поглядывай на прошлое, сам! Ты, понял? И больше не опаздывать, никогда и нигде! Да хранит нас, Господь!
Макарий тревожно прижался ладонью к густой шерсти Берли, двинулся за этой странной группой людей. Кто они эти незнакомцы, что неожиданно встретились ему в гонке за преступником? Почему они ждали его, именно его? Может отстать и сбежать в дебри чернеющего леса? Или брести замыкающим в этой странной команде неизвестно куда и зачем?
Он потрогал лежащий в кармане медальон Агриппины: на месте, не потерян. И согревает он своим теплом, и тем, что он есть настоящей сохранности талисман. И почему-то, вдруг, вскинулось внутри:
«А ведь медальон-то нашёлся вдалеке от места ранения Агриппины! Точно, ведь. Не меньше чем десять-двадцать шагов от места ранения. Значит, медальон оборвался при её беге? А если бы он не оборвался, что было бы с Агриппиной тогда?».
– Подождите! Вы то, кто такие, что меня так легко признали своим? И зовёте неизвестно куда, что приказом, без вопроса: хочу я с вами или нет.
– Мы-то, люди мирские, и безвредные для всех. Мы свои: и для мира, и для себя, и для того, что есть вокруг. Может, ты слышал об озере Тихом, там, где три домика у берега стоят? Вот, туда мы и направляем свои жизни, давно ушедшие из тех мест. Так сказать: мы возвращаемся домой! – произнёс мужчина, что видимо среди них старший и, оглянувшись вокруг, добавил:
– А о тебе нам сказал, тот, что в милицейской одежде. Измученный, исковерканный он своими же действиями, до пагубности. Угрожал нам здесь оружием, а сам он был совсем, что ни к чему! Можно сказать, что душа еле-еле в теле. Но, как раз в него-то души и нет. И ещё он, как в бреду твердил, что ты очень, очень хочешь с нами. И безумно ты настырный человек.
