Вальс на четыре четверти. Дневник обыкновенной петербурженки - страница 7

– Да, Саша. – В голосе Николая вопрос, который можно и не задавать.

– Вот так история…

– Кажется, я чего-то не знаю.

– Кажется, несостоявшийся жених твоей бабушки – это мой дедушка, – резюмирую я, непроизвольно переходя на «ты», что для петербурженок практически невероятно. – Ну, по крайней мере, он очень боялся высоты и рассказывал, как однажды ради любимой девушки прыгнул с парашютом, потому что она его попросила. А позже вроде бы назвал внучку в ее честь.

– Внучку? – удивленно переспрашивает Николай, и тут я понимаю, что прокололась, но тут же зачем-то снова нашлась:

– У меня есть сестра Саша.

– Вот это да… Интересно было бы с ней познакомиться.

Я начинаю терзаться ревностью к самой себе вымышленной – или, наоборот, настоящей, – да так, что готова устроить сцену прямо на кладбище. Но все-таки сдерживаюсь. Негоже нарушать покой тех душ, которые его уже обрели. А особенно тех двух, что стремились друг к другу, называли внуков именами друг друга и оказались на соседних аллеях, будто бы на соседних рядах в концертном зале, где звучит музыка слишком красивая, чтобы ее слышали на земле.

Может быть, и чувства, когда они слишком сильны и красивы, не могут воплотиться здесь и переносятся в тот мир, который мы считаем более правильным, возвышенным, совершенным? А вдруг самый прекрасный и настоящий мир-тут, а вовсе не там, не «после», не «в следующей жизни»? И все возможности, которые нам даются здесь, не воплощаются уже никогда, если их не воплотить здесь и сейчас?

Наша поездка оказалась удивительной. И еще удивительнее, что после всех совпадений, после тихой и необычайно светлой прогулки по кладбищу, долгой и мирной дороги домой вдоль залива под песни Нины Симон и Тони Беннетта с Биллом Эвансом, даже после кормления ослика в придорожном ресторанчике «Русская рыбалка», где предусмотрительно организовали детский зоопарк, а у Николая в машине весьма кстати оказалась капустка (не признался, что брал специально для ослика, однако других вариантов нет), – даже после такого потрясающего приключения я не дала ему свой номер телефона. Да, карму не так-то просто исправить. Бабушка Николая воплотилась во мне с удвоенным упорством. Но я сделала успехи: взяла у Николая номер телефона взамен выброшенной визитки. Так что теперь, сделав паузу и распробовав послевкусие от нашей второй встречи, я позвоню ему и признаюсь, что меня зовут Саша. И уж тогда, как пела сегодня в машине Николая задорная Нина: «Love me or leave me and let me be lonely»… Или, как пел дедушка (я вспомнила, вспомнила его голос, именно сейчас, напев кусочек песни Нины): «Саша, ты помнишь наши встречи, в приморском парке на берегу…» Интересно, какой Саше он это пел – той самой, ради которой прыгнул с парашютом, мне ли, или просто повторял слова известной песни, не наделяя имя значением? Этого мне уже не узнать.

С днем рождения, мой дорогой дедушка Коля…

А вот уже и вечер. И мы сидим в ресторане Сергея Шнурова «КоКоКо». Точнее, это ресторан его жены Матильды – которая, по странному стечению обстоятельств, тоже увлекается балетом. Отмечаем Восьмое марта девичьей компанией – я, Лера и Варя. Последняя – фанатка этого заведения, регулярно бывает здесь, так как ее кузен – тоже, кстати, москвич – обожает местную кухню «а-ля рюс» или, точнее сказать, «тру рюс», особенно в сезон корюшки. Но он пока еще не наступил. Мы взяли цыпленка в сене с дымком (и я чувствую себя коровой), его можно есть, и это даже вкусно. Еще был свекольный мусс, который растаял во рту настолько незаметно, что показалось, будто это Матильда пронеслась на пуантах за три с половиной шпагата через всю сцену Мариинского театра. Кстати, интересно было бы посмотреть, как она танцует. А пока жуем сногсшибательное сено и разговариваем.