– Нового кабыздоха завёл? – кивнул Лёня в сторону пса, рвущего цепь в желании продемонстрировать свирепую ярость к незнакомцу, рискнувшему зайти на охраняемую им территорию.
– Ага, Тузик, – кивнул Виктор, – старый совсем сдал, заболел, коров пасти не хочет, от чужих людей не охраняет. Пришлось в лес завести, там и прикопал. Ладно, пошли к свинарнику.
– О! Какой ладненький! – причмокнул Леонид, подойдя к загону, в котором тёрся боком о решётку небольшой кабанчик, ожидая, что его скоро покормят. Непонятно, но хозяин почему-то опаздывает с ужином. Увидев подошедшего Виктора, ставшего рядом с чужаком, поросёнок довольно хрюкнул, приподняв розовый пятачок.
– Борька, – ласково сказал Виктор и погладил его по голове, – извини, брат, время твоё пришло.
Кабанчик в ответ хрюкнул и подошёл к корыту. Дескать, ласка лаской, а не мешало бы и перекусить.
– И у тебя Борька, – рассмеялся Лёня. – После того как Ельцин президентом стал, полдеревни своих свиней Борьками назвали. Вот что значит народная любовь. Хороший поросёнок, – снова причмокнул он, – килограмм сто будет.
– Да, – кивнул хозяин, – самый сок. Я по молодости вырастил одного, на четыре центнера. Он уже почти не ходил, только около корыта лежал и жрал. Когда бить стали, подорвался, чтобы убежать, и тут же ноги сломались под собственным весом.
– Ну да, толку от такого ноль. Одно сало, да и то жёсткое, не каждый нормально засолит, – согласился Лёнька, снимая с плеча холщовую сумку с принадлежностями. – Сам-то чего не бьёшь? Вроде раньше спокойно справлялся.
– Силы уже не те, да и какой-то сентиментальный стал, жалко.
– Свинью жалеть – мяса не видать, – хмыкнул Лёня, подсоединяя к горелке стоявший рядом газовый баллон. Убедившись, что всё нормально, кивнул хозяйскому внуку, ошивающемуся рядом:
– Ну-ка, Сашок, сгоняй в сарай и принеси пару берёзовых поленьев, другие не бери.
Малец тут же рванул к дровянику. За это время мужчины принесли широкий обожжённый деревянный щит, который частенько использовался для подобных дел. Пока хозяин ходил за водой, чтобы смыть с него пыль, паутину и грязь, Лёня достал свои инструменты, разложив их в ряд, чтобы было удобнее. Затем сделал из веревки петлю и вошёл в загон. Там он ловко зацепил заднюю ногу животного и, упираясь в землю, стал вытаскивать того наружу.
– Потом меньше возни будет, – крикнул Виктору, который стоял рядом, порываясь подсобить.
Борька отчаянно сопротивлялся, визжал, но вскоре был привязан к столбику. Повырывавшись, он затих, испуганными маленькими глазками глядя по очереди то на хозяина, то на чужака. Перетянутая бечёвкой нога онемела, мешая встать, и тогда кабанчик улёгся, пытаясь понять, что же от него нужно. Гость хозяина явно не напоминал доктора, который однажды заходил сюда, чтобы кастрировать животное. Уткнувшись пятачком в землю, Борька тяжело вздохнул, поднимая пыль. Эх, как же больно было! Вот и сейчас эти двое стоят, о чем-то разговаривают. Опять укол будут делать? И вдруг шальная мысль взорвала голову. Да! Старая кошка же говорила, что судьба у всех свиней одна: шашлык.
«Это что получается? Сейчас меня будут убивать?» – Борька вскочил, выгнулся и снова принялся рваться, отчаянно завизжав тонким голосом.
Внучка хозяина, маленькая девочка, игравшая во дворе, закрыла уши ладошками и что есть мочи побежала в дом, где тут же, рыдая, упала на кровать, накрыв голову подушкой. О том, что Борьку готовятся отправить на мясо, она узнала ещё вчера, успев оросить слезами книгу, которую читала на ночь. Ей не хотелось верить, что розовый чистенький дедушкин любимчик, которому они с Сашкой таскали свежую траву, вскоре станет всего лишь котлеткой на сковородке.
