– Ну а что делать? – фыркнула женщина. – На пенсию нашим старикам не прожить, вот и приходится заниматься посадками. Заодно себе пару мешков возьмём, вдвоём нам до весны хватит. Только надо всё-таки ящик на балконе сделать, чтобы зимой не замёрзла.
– Ладно, будут выходные, поедем, – Роман откинулся на стуле, – только не знаю, когда дадут. Уже почти месяц не отдыхал, каждый день работать приходится. Попробую с начальником договориться – может, и отпустит. Только, чур, как вернемся, с тебя драники. И обязательно со сметаной.
– Договорились, – улыбнулась Людмила, разливая горячий чай в небольшие чашки.
Ночью, лежа в кровати, супруги снова вернулись к предстоящему сбору урожая. Как ни крути, а приезжая на помощь к пожилым родителям, постепенно копили раздражение, которое старались до поры гнать от себя, оба понимали, что по-другому нельзя. Ведь после тяжёлой трудовой недели, когда чувствуешь себя выжатым лимоном, все выходные приходилось ковыряться в земле, вместо того чтобы хоть немного восстановить силы, такие необходимые в следующие дни. И эта усталость постепенно копилась, словно сорняки на грядках, превращая человека в машину, гася яркий свет чувств, лишая беззаботных улыбок и затягивая лицо угрюмой маской.
– Знаешь, я бы тоже радовалась, если бы наши старики не картошку окучивали, а в какую-нибудь Турцию поехали отдыхать. Да только с такой пенсией дальше райцентра не выберешься.
– Это точно, привыкли всю жизнь в грядках ковыряться; говорят, по-другому не прожить. Ни отдыха, ни продыха до самой могилы. И ведь не поспоришь. Столько лет работали на страну, а в ответ лишь нищенская подачка. Парни говорят, что даже в Африке уже больше получают. Чёрт, и ведь никакого просвета впереди! – сжал кулаки Роман, словно физически ощутив несправедливость этого мира.
Люда тяжело вздохнула:
– Сами такие будем, как состаримся. Пока молодые, хоть бы на море поездить, на пляже поваляться.
– В этом году точно не получится. – Мужчина грустно посмотрел в сторону окна, словно надеясь увидеть за ним зеленые пальмы и жирную чайку, выпрашивающую еду у туристов. – А вот в следующем постараюсь урвать отпуск летом. Тогда и скатаемся на машине.
– Лучше на самолёте, – встрепенулась супруга, – на нашей развалюхе мы и до границы не доедем. Помнишь, как в прошлый раз коробку передач заклинило? Сутки до ремонта добирались со скоростью черепахи. Я пешком быстрее хожу.
– Ну, милая, вначале квартира, потом уже и машину поменяем. Всё-таки я к ней привык. Да и парней неплохо знаю, которые недорого ремонтируют.
– Хорошо, – Людмила поудобнее устроила голову на плече мужа, – так хочется в лес или поближе к водичке на шашлыки, а тебя вечно нет дома.
– Работы много, – устало ответил Роман. – Вот добьём эту сволоту – можно будет и на озеро сгонять.
– Что-то вы никак справиться не можете, – капризно надула губы женщина.
– Да хрен поймёшь этих отморозков. Лупишь их, лупишь, у меня уже вторая дубинка скоро сломается, а они всё прутся на улицы, флагами машут, орут. Скорее бы разрешили стрелять, прямо руки от злости чешутся. Завалил бы сотню-другую, хрен бы кто нос из дома высунул. Пусть в своих интеренетах сопли наматывают, друг дружке жалуются. Ладно, давай спать, завтра рано вставать. – Роман отвернулся от супруги, стараясь поскорее успокоить закипавшее яростью сердце.
Людмила уже тихонько похрапывала, а он всё ещё вертелся с одного бока на другой, не в силах ворваться в царство Морфея. Перед глазами стоял и никак не хотел уходить образ окровавленного парня, который попытался что-то сказать, но был повален на землю ударом в челюсть и жестоко избит дубинками и сапогами. Роман поморщился, вспомнив, как долго отмывал обувь от крови. Вина молодого человека, встретившегося на пути, заключалась лишь в том, что тот нёс в руке маленькую красно-белую ленточку, возвращаясь с работы домой.
