Покрутившись до полуночи, мужчина встал, прошёл на кухню и налил в стакан водки. Залпом выпил, помянув невинную душу, закусил куском хлеба с колбасой и вернулся обратно. Проверенный метод иногда помогал привести нервы в порядок после сильной встряски.
– Нарыл что-то по нашему лётчику? – на утреннем совещании Путилов зевнул и посмотрел на Смирнова.
– Ничего нового, товарищ майор, – поднялся тот со стула, – накопленный стресс от постоянного соприкосновения с прошлым. Вот нервы и не выдержали.
– Господи, – начальник отдела закатил глаза, – откуда такие малахольные берутся? Вот на хрена из окна прыгать да ещё в моём районе? Надоело жить – откопай себе снаряд и молотком по нему постучи. Быстро, дёшево и без следов. Я прав, лейтенант?
– Так точно!
– Молодец, что хоть это понимаешь, – буркнул Путилов. – Вечером закончишь писанину, а сейчас ноги в руки и бегом на Посадскую, двадцать восемь. Там на почве ревности жена мужу то, что пониже пояса, оттяпала кухонным ножом.
Садясь в машину, Алексей тяжело вздохнул. На обратном пути нужно будет заехать на кладбище, отвезти цветы Вячеславу…
– Сэр, – старший помощник постучал в каюту капитана, – к вам вахтенный матрос Том. Только, по-моему, он не в себе. Может, сразу к доктору?
– Зови уж, всё равно разбудил. – Худощавый пожилой мужчина протёр рукой сонные глаза, вставая с застеленной кровати, на которую недавно прилёг вздремнуть, окончательно устав от бессонной ночи.
Рассвет только вступал в свои права, белым туманом расстелившись над ещё спокойным океаном. Пройдёт совсем немного, и яркое солнце заставит висевшие в воздухе мелкие капли подняться вверх и раствориться, обнажив такое привычное ярко-голубого небо. Но пока, мерно гудя мотором, судно не спеша двигалось в белом облаке, полагаясь больше на зрение и слух вахтенного, чем на нехитрые приборы.
Встав возле иллюминатора, капитан бросил взгляд на стол, посреди которого была полупустая бутылка виски; накануне он выпил несколько бокалов, отмечая с помощником последний рейс «Алантуса».
– Какая короткая жизнь оказалась у нашего деревянного парохода, – вздохнул капитан. – Два года и всё, в утиль.
Ещё сотня миль, и поздно вечером судно навсегда отшвартуется в Бостоне, чтобы уйти на покой, превратившись в груду списанного металлолома вперемешку с пропитанными морской солью досками. От этого было тошно на душе, хотелось окончательно надраться, чтобы выбить тоску из головы, утопив любовь к совсем не старой и ещё крепкой посудине в крепком ароматном напитке.
– Сэр, я слышал за бортом телефонный звонок. – Показавшийся в проёме бледный матрос вытянулся по струнке. – Непрекращающийся.
– Далеко до берега? – Капитан тут же пришёл в себя. Не хватало, чтобы штурман ошибся и неправильно проложил маршрут.
– Почти полсотни миль, – старший помощник не спеша вытащил трубку изо рта, – первое, что проверил. Нет, сэр, мы не сбились, идём правильным курсом.
– Томми, мой мальчик, – капитан подошёл к матросу, – сколько раз тебе говорил: в свободное от вахты время нужно спать, а не рассматривать колоду с порнографическими картами в гальюне. Видишь, на фоне недосыпа у тебя развились галлюцинации.
– Никак нет, сэр. – Том вытянулся по струнке, напряжённо думая, кто мог рассказать кэпу о картах. – Я себя за руку щипал. Так что это не сон.
– Стоп-машина! – крикнул в трубку капитан, набросил бушлат и кивнул матросу. – Моли Бога, чтобы это оказалось правдой. Иначе спишу к чертям собачьим на берег и ни один уважающий себя судовладелец больше никогда не примет тебя в свой экипаж.
