Душа у меня немного отходить начала, от посещения человеческого зоопарка очищаться. Даже кислятина в воздухе пивного заведения уже дышать не мешала.
Вторая кружка была допита. Третью взять? Или в сторону гостиницы подаваться?
Вроде, всё в заведении было нормально, но… как-то не уютно. Чужие взгляды спину и затылок мне сверлили. Другой бы человек и не заметил, но – у меня зверьки под мундиром.
Ментальная чувствительность с ними у меня гораздо выше, чем у обычного человека. Мысли читать я не умею, но чувствую что-то такое…
Просто сказать – тут мне не рады. Нет, сначала всё нормально было, но на моей второй кружке в заведении новая компания появилась и при моем присутствии им пиво поперёк горла вставало. Готовы были они российского офицера на мелкие кусочки порвать.
Пойду, пожалуй. Лучший бой, как мой учитель ещё в Японии говорил, тот, которого удалось избежать.
Данным благим намерениям не суждено было сбыться. Куском ливерной колбасы в затылок мне прилетело. Хорошо, видно, бросивший колбасу живёт. Не голодает и не бедствует. Пищей разбрасывается. Для сегодняшней Германии это совсем не типично.
Я оглянулся.
Через столик от меня компашка расположилась.
Четверо. Один… больно уж знаком на лицо. Где я его видел? Где? Дома, в кино про войну. Во, дела…
– Что надо? – на родном для посетителей питейного заведения языке я к четверке обратился.
Злость у меня не совсем ещё прошла. Так, отмяк я после пива немного.
Морды им набить? Пусть первые начнут, а там уж огребут они у меня по полной программе.
Сидящие через столик на меня как бы с недоумением уставились. Что российскому военному от них надо. Сидят они, пивко попивают, никого не трогают.
Я обратно к столу обернулся. Решил всё же ещё одну кружку взять. Напиток-то водянистый совсем, не цепляет.
Только начал заказанную кружку пить, опять что-то мне по затылку прилетело.
Мля! Ну, сами напросились…
Я встал из-за стола, на четверых за столиком посмотрел. Выбрал жертву.
Подошел и показавшемуся мне знакомым дойчу кружку пива на голову вылил. Тот вскочил, морду ладонями вытирать начал. Сидевшие с ним за столом привставать со своих мест задумали.
Я – уже в плыне. Своей пустой теперь кружкой одного обратно на табурет приземлил. На второй германской голове она целостность свою утратила. Керамика, что с неё взять.
В общем, отвёл я душеньку, похулиганил немного.
Только уже на улице вспомнил, что за пиво я не расплатился. Да и хрен с ним. Не обратно же возвращаться.
На сердце у меня полегчало, настроение поднялось. Хорошо, но мало… Вслед за мной из пивной никто не выбежал, значит, на этом и закончим воспитание местного населения…
В номере гостиницы меня ждали.
Оба кресла были товарищами в кожанках заняты. Сидели они и покуривали. Я, как только к двери своего временного жилища подошел, сразу табачину почуял. Сам я после поисков христовых камешков не курил. Не знаю, надолго ли. Любая хроническая болезнь – на всю жизнь. Можно и пять лет не курить, а потом задымить хуже паровоза.
Непрофессионально это, в номере ожидая меня курить…
– Иван Иванович, собирайтесь.
Так, Иван Иванович… Не Нинель…
– Да, всё хорошо доктор. Для исполнения профессиональных обязанностей Вы потребовались.
Спокойненько так всё это мне представителем стального кулака партии было сказано.
Наивный я чукотский юноша… В глуши прячусь, имя и фамилию меняю…
Держали меня всё это время как козлика на веревочке. Я же, башку побрил, бороду отрастил, очочками замаскировался… Детский сад, штаны на лямках.
