Помолившись, Фёдор взялся за отложенные домашние дела, поскольку на работу идти было рано. За три часа он убрал наконец зимнюю одежду и обувь в кладовку, обильно нафаршировав их таблетками против моли. Встроенный шкаф в бабушкиной комнате и без того провонял нафталином, там не могла бы выжить никакая живность. Кот Верещагин, например, случайно заигравшись и забыв о смертоносной начинке карманов, был извлечён по его настойчивой просьбе из кладовой в полудохлом состоянии. Бедный котик даже не успел ничего пометить, как начал чихать, орать и царапать дверь. А орать он умел с прицелом на дополнительный паёк, – верещать, стало быть. Потому и назван был не вполне кошачьей кличкой – Верещагин.
Бабушки не было уже третий год, кот умер чуть раньше, а запах нафталина не выветрился.
– Да, современные средства уж не те,– по-стариковски ворчал Фёдор, пристраивая коробку с ботинками на полку. Кроме сезонной обуви, кладовка вмещала уйму чемоданчиков и коробочек, в которые он никогда не заглядывал. Ему подумалось, что, по-хорошему, надо бы всё это разобрать, но уже не в этот раз.
Закрывая дверь, он провёл ладонью по глубоким царапинам на дереве. С котом они были почти ровесники. Этого рыжего полосатика бабушке подкинули к двери чуть раньше. Он верещал так, что не заметить и не спасти его было нельзя. Потом подкинули Фёдора. Он был молчалив, но не принять его бабушка тоже не могла, – родная кровь, как-никак. Так было написано в письме непутёвой дочки, прилагаемом к подарку.
Конечно, Фёдор не мог не задумываться о своих родителях. Да, он читал записку матери, в которой говорилось, что иначе поступить она не может и мальчику будет лучше под опекой бабушки. Бабуля только грустно улыбнулась в ответ на попытки Фёдора выяснить, как всё это понимать.
– Значит, так и есть, Феденька. Могла бы иначе – так бы и сделала. Спасибо, что дала тебе жизнь. Ты вон какой растёшь хороший. Значит, и правда, мать хотела тебе добра.
Она обняла внука, и в ноздри его тут же проник запах её шерстяной кофты, пропитавшейся нафталином.
Больше Фёдор не задавал вопросов и быстро усвоил нехитрую бабушкину философию: «Что Бог дал, то и правильно. Что у тебя есть, то тебе и нужно». Он рос тихим маленьким старичком, в меру ворчливым, любящим спокойные игры, чтение и рисование. Выдающихся успехов в школе он не показывал, был твёрдым хорошистом, но каким-то чудом поступил «бюджетником» на факультет дизайна и благополучно его окончил. Завершив обучение, он понял, что не сможет уехать из родного городка, оставив бабушку на попечение Верещагина. Больше у неё никого не было. Да и у него. Друзья – это друзья. А девушки… девушки были чересчур требовательны к уровню достатка, чтобы позариться на студента-сироту с двумя парами штанов и кроссовок. Так он о них думал, пока не нашёл работу. Когда же нашёл, потребность в вещах осталась прежней, поэтому и представление о девушках не слишком изменилось. Он лишь позволил себе замечать кроткие лица и тонкие талии по пути на работу и с работы.
В самой же иконной мастерской, где он усердно трудился, разглядывать особ женского пола ему было некогда и неловко. Особенно он стыдился услышать ненароком их разговоры, которые ввергали его в грех осуждения. А как было не возмутиться, когда эти голубушки и не думали молча золотить нимбы с внутренней молитвой, а судачили о негодных сожителях и непослушных детях?! Особенно его смутил один случай. Девушка-художница потеряла серебряный крестик. Долго искала, очень расстроилась. И тут коллега ей предложила произнести аффирмацию: «Чёрт, чёрт, поиграл и отдай!». Главная же над художниками стала кричать: «Кому-то понадобился твой крестик, Оксана! Нищеброды! Не стесняются из холодильника продукты таскать, а уж крестик-то как не забрать!».
