– Не возражаешь, если я закурю сигару? Правда, не смогу открыть окно, иначе эта слякотная мерзость зальет весь подоконник. У тебя нет аллергии на табачный дым?
– Нет. Аллергии нет. – Варя хотела добавить, что как некурящий человек просто не любит дышать дымом, но промолчала. В конце концов, она же здесь, чтобы помогать исполнять желания клиента, так какая разница. Зато, может быть, Айк станет спокойнее, а атмосфера – менее напряженной.
Девушка подошла к одному из стеллажей: вблизи книжные корешки выглядели, как собрание лавки букиниста – такие же древние и словно припыленные. Кажется, даже на иностранном языке. Варя приблизила лицо к одному из них, пытаясь разглядеть надпись.
– Если хочешь, можешь достать. Только это полка поэзии на английском языке. Ты читаешь по-английски?
Варя обернулась.
Айк сидел за письменным столом, положив на него скрещенные ступни в дорогих ботинках и слегка отклонившись на стуле. В одной руке – зажженная сигара, а другой – стакан с виски, налитым на два пальца. Очень по-американски и слишком фамильярно для окружающей обстановки. Зато голос мужчины звучал гораздо самоувереннее и спокойнее.
– …И даже говорю по-английски, – ответила Варя, аккуратно извлекая заинтересовавшую ее книгу. – А по мнению преподавателей, еще и вполне неплохо.
Айк усмехнулся и пригубил виски.
– Тогда прочитай мне что-нибудь… Говорят, девушки так гадают по книге? Заодно, проверим, насколько твои преподаватели правы…
Варя раскрыла книгу, ткнула наобум пальцем в строки и начала читать:
How many loved your moments of glad grace,
And loved your beauty with love false or true,
But one man loved the pilgrim Soul in you,
And loved the sorrows of your changing face.
[1]Девушка потрясенно замолчала, пытаясь прислушаться к собственным ощущениям. Сердце билось быстрее, чем обычно, а голова соображала на удивление плохо.
– У тебя действительно хорошее произношение, – задумчиво прокомментировал Айк, словно не заметив ее замешательства. Затянулся сигарой, по-гусарски выпустил пару колец дыма, словно красуясь. – И счастливая рука. Давай еще что-нибудь. Ты умудрилась выбрать книгу моего любимого поэта.
Варя перелистнула несколько страниц и снова ткнула наугад:
That every year I have cried, 'At length
My darling understands it all,
Because I have come into my strength,
And words obey my call'.
[2]Знакомый холодок пробежал под ребрами, Варя словно ощутила едва слышное дыхание, скользнувшее шепотом мимо: «my darling… darling…»
Варя побледнела и закрыла книгу.
Несмело подняла глаза на Айка и встретила пристальный, изучающий взгляд.
– Что-то не так? – спросил Айк и сделал еще один глоток.
– Нет… просто… знаешь, когда читаешь классиков, всегда чувствуешь свое несовершенство… я ведь тоже… скажем, пробовала сочинять, – попыталась выкрутиться Варя.
Айка, кажется, вполне устроил ее ответ. Он как будто расслабился.
– Да, понимаю.
– Ты любишь стихи?
– Я люблю хорошие стихи. Как у Йейтса.
– А чем хорошие отличаются от нехороших?
– Кому что.
– А для тебя?
– Для меня – хорошие стихи: технически совершенны, как Формула. И при этом несут в себе смысл.
– А чувства?
– Что – чувства?
– Стихи в первую очередь вызывают чувства, разве нет? Или тебе важна только техника и философия?
– Почитай что-нибудь из своего…
– Тебе не понравится.
– Не решай за меня.
– У меня слишком много чувств и слишком мало смысла. Не для тебя…
– Позволь, я сам решу.
