Докурив, я купил в киоске пару свежих газет и пошел домой.
Уже в гостиной встретился с Антоном Максимовичем, который, конечно же заметил на моем лице новую синеватую опухоль. Прежде, чем он поднимет панику и известит графиню, я приложил палец к губам.
- Понимаю, понимаю, ваше сиятельство, - закивал дворецкий и, понизив зачем-то голос, доверительно сообщил: - Вашей матушки все равно дома нет. Распорядилась, чтоб вы без нее отобедали. Она до вечера у барона Евстафьева, обговаривают субботний бал у его благородия. Говорят, будет знатное веселье, много гостей.
- Отлично, Максимович, но с обедом я чуть позже. Даша там? – я кивнул в сторону хозяйского крыла.
- А как же! Суетится, прибирается, - он не сводил глаз с моего синяка.
- Хорошо, - я хотел было подняться в свою комнату, но отчего-то именно сейчас захотелось заглянуть в наш родовой зал богов. Зачем? Может подойти к алтарю Артемиды и этак мысленно полюбопытствовать, не забыла ли она обо мне.
Хотя после нашего разговора с Охотницей прошло всего два с небольшим дня – срок ничтожный для Небесных – все же хотелось напомнить о себе. Общаться с богами можно совершенно в любом месте, но проблема в том, что далеко не всегда она слышат (или желают слышать). И не зря говорят, что человеческий голос, исходящий из мест намоленных, вечные слышат гораздо лучше. Отдав газеты дворецкому, я направился к залу богов. Открыл створку тяжеленной двери. Вошел и плотно затворил дверь за собой.
Здесь было душно от огней, во множестве горящих на треногах. Слуги с особым старанием следили, чтобы огонь в этом зале горел всегда – так требовала графиня. Душно еще и от того, что в этом довольно большом помещении не имелось ни одного окна: дым уходил в отверстия в слегка подкопченном потолке. Я сделал несколько шагов к алтарю Артемиды и вдруг увидел свечение, зачавшееся вокруг статуи Геры. Хотя на постаменте значилось ее славянское имя – Диола, я по-прежнему называл ее Герой.
Свечение стало ярче, из жемчужного оттенка перетекая в голубой. Я замер, наблюдая за происходящим. От мраморного изваяния отделилась полупрозрачная фигура, бесшумно сошла на пол, теряя прозрачность и обретая плоть. Вот вам и жена Перуна во всей женской красе, не юной, но чарующе-зрелой. И нужен ей, конечно же, Астерий.
***
ОТ автора:
Почему картинки с листиками? Потому, что администрация одного из литпорталов выразила возмущение и пришлось кое-какие части тела закрывать листиками. Если кто-то желает посмотреть арты к этому роману (и другим момим книгам) без цензуры, то загляните на Бусти - ссылка здесь в разделе "Обо мне" в полосе "Мои сайт". Там же, на Бусти, вы найдете много другого интересного экслюзивного материала.
10. Глава 9. Когда болит где-то там…
Гера никогда не была дружелюбна мне. Застыв, я смотрел на нее, прокручивая в памяти все связанной с ней от времен Троянской войны и путешествия с Одиссеем. Попытался предположить, что нужно Величайшей от меня. Хотя зачем гадать - сейчас сама все скажет.
- Радуйся, Астерий! – приветствовала она по древнему обычаю. Приветствовала не сразу, наверное, ожидая, что я упаду перед ней на колени.
- И тебе Божественной Радости, - ответил я, разглядывая богиню. В этом полуоткрытом наряде, в разрезы которого при каждом шаге так соблазнительно появлялись ее голые бедра до самого верха, она явно дразнила меня. Зачем? Салатовая с золотом ткань придавала ее глазам зеленоватый оттенок, хотя обычно они были карими: в отличие от других богинь, Гера не баловалась сменой цвета глаз.
