- Не можешь говорить по-русски? – спросил Мышкин. Спросил скорее механически, потому как ответ и так был ясен. Затем он спросил то же самое на английском, латыни и древнегреческом.
Псевдо-Елецкий глянул на него с улыбкой и повернулся к Талии.
- Чего уставился? Влюбился что ли? – Принцесса Ночи подумала, что если сейчас неожиданно схватить одну из бутылок в баре и со всей силы врезать ей по голове этого пидора, то он, скорее всего, потеряет сознание. Тогда она легко снимет с него медальон, а там, глядишь, явится настоящий Елецкий и разберется с остальной частью проблемы. Да, план казался рискованным, но он был великолепен.
Рука госпожи Евстафьевой потянулась к бутылке, но тут очень невовремя вмешалась Ковалевская. Она будто разгадала ее великолепный план и сказала:
- Талия! Я тебя прошу, ничего не говори и ничего не предпринимай. Отойди лучше сюда, ко мне. Геннадию Дорофеевичу виднее, что нужно делать.
- Было бы виднее, он бы хоть что-то делал, а не языком чесал на всяких языках, - взяв бутылку с игристым вином, Принцесса Ночи решила пока не пускать ее в ход – подождать более удобного случая, когда этот мудак повернется к ней спиной. По крайней мере реально полезный план из них троих был только у нее одной.
Родерику стало ясно, что существо в теле Елецкого не понимает ни одного из известных ему языков. И самое скверное, что ненастоящий граф не отзывался на ментальные посылы, в которых имеют значение не слова, а их смыслы. Изначально, в голове вертелась мысль, что вселенец должен иметь отношение к древнему Египту, до того периода, когда медальон оказался запечатанным в захоронении. Возможно, это существо и есть душа погребенного или какой-то жрец, древний маг или еще кто-то, имевший отношение к медальону. Проблема в том, что Родерик не знал звучания древнеегипетского языка – его вообще никто не знал. А вот письменность серый маг знал. Не в совершенстве, но кое-какие основные понятия были ему доступны, потому как читал он в прошлом свитки из Та-Кем – исчезнувшей страны пирамид.
Князь рассудил, что лучшее, что он может сейчас сделать, это как-то потянуть время до возвращения Астерия. Для этого лучший способ – это вступить в мирный диалог с вселенцем. Поэтому Мышкин снова коснулся плеча лже-Елецкого и поманив его пальцем к письменному столу сказал:
- Сейчас пообщаемся, мил человек. Иди-ка сюда. Сейчас мы найдем добрый общий язык, - с этими словами он взял лист бумаги, карандаш и начал на нем рисовать египетские пиктограммы. В переводе на русский смысл его начертаний был такой: «Не бойся. Мир. Любовь. Хорошо. Как твое имя?».
Лже-граф, провел пальцем по пиктограммам, заулыбался, закивал, выхватил карандаш из рук князя и то же начал рисовать. Рисовал он быстро, явно обладая этим навыком на высоком уровне, однако рисовал он вовсе не пиктограммы, а девушку. К тому моменту, когда содержание его рисунка более прояснилось к столу уже подошла Принцесса Ночи и княгиня Ковалевская.
- Блядь! – только и выговорила Талия, глядя на рисунок.
Лже-граф, постучал пальцем сделанному наспех наброску, затем указал на госпожу Евстафьеву. Конечно, это была она.
К тому времени Мышкин уже догадался, что ожидаемый диалог с вселенцем пойдет не по его плану, но даже предположить не мог, что он получит такое развитие. Раньше, чем князь опомнился, псевдо-Елецкий обхватил его невесту и страстно поцеловал в губы.
