- Каких талантах, Саш?! Я видела эти таланты! Между прочим, ранним утром в твоей комнате, - Елена Викторовна положила в тарелку ложку маринованных груздей, затем бросила взгляд на свой эйхос и сказала. – Ладно, не будем о Талии. Не вовремя о ней сейчас. Саш, я хотела кое о чем поговорить.
- Ну так, пожалуйста, - я повернулся к Ксении, дожидавшейся распоряжений, и сказал: - Ксюш, мне пол бокала легкого красного. И горячее можно уже подавать. Что там у нас горячее?
- Карп по… - начала было служанка.
Однако ее неожиданно прервала Елена Викторовна:
- Ксения, потом с горячим. Поди на кухню и задержись там. У меня с сыном важный разговор.
Я даже вилку до рта не сразу донес, удивленно посмотрев на маму.
- Да, Саш. Это важно. Понимаешь... - Елена Викторовна дождалась, когда служанка скрылась за дверью и продолжила: - У меня возникли трудности. Не знаю, что делать.
- Что такое? – я насторожился. Не могу вспомнить, чтобы моя мама хоть раз жаловалась на свои трудности. Мои – это святое, их она придумывала на часто и густо, и сама же спешила решать.
- Наверное, ты был прав, - продолжила она, отведя взгляд к окну. – Не надо было обращаться к Козельскому. Очень все это было зря. Ну, сглупила я.
- Рассказывай все как есть, - теперь я стал совершенно серьезным.
- Он… Ну, то есть Григорий Юрьевич прислал мне сообщение, что желает видеть меня. При этом повернул вопрос так, что я не могу отказаться от визита, потому что вопрос якобы касается тебя. Сейчас я включу, сам услышишь, - графиня взяла эйхос, нажимая пластины, нашла нужное сообщение, и я услышал голос Козельского.
- Понимаешь, он приглашает меня не просто так, - продолжила графиня, когда прозвучали последние слова князя. – У Мышкина он мне намекал на кое-что. Например, что Майкл мне не пара. Восхищался мной по всякому поводу. А теперь… Я ему слишком нравлюсь, - тихо проговорила она, словно пытаясь скрыть от меня эту мысль. – В субботу говорила с Яной Амадовной, она рассказывала о нем очень нехорошие вещи. И я не знаю, что теперь делать. Если я не пойду, под угрозой можешь оказаться ты и Майкл.
- Что делать? Я знаю, мам, что делать. Во-первых, прислушиваться, если я на чем-то настаиваю. Ведь я не буду навязывать свое мнение в каких-то мелочах. Во-вторых, дай-ка эйхос. Дай, дай мне, - я протянул руку, забирая у нее прибор. – Кстати, очень правильно сделала, что обо всем этом сказала. Всегда и сразу говори, если возникают сложности, какие бы они ни были.
- Я пообещала прийти к нему во вторник. То есть уже завтра, - сказала графиня, пытаясь наколоть вилкой ускользающий гриб.
Я нашел номер Козельского, нажал боковую пластину и поднес эйхос ко рту:
«Григорий Юрьевич, теперь с вами пообщаюсь я – граф Елецкий. Очень вам советую забыть этот номер навсегда. Моя мама к вам не придет ни при каких условиях - я так решил. Из вашего хитрого сообщения я понял, что вы хотели обсудить какие-то вопросы касающиеся меня, так обсуждайте их со мной. Но если вы каким-то образом будете искать встречи не со мной, а с моей мамой, тем более отпускать намеки очень похожие на шантаж, я вам создам такие сложности, что не помогут никакие боги. Мой вам совет, отнеситесь очень серьезно к моим словам. Вы прекрасно знаете, что я могу решать самые серьезные проблемы. И постарайтесь не стать одной из проблем, которую я пожелаю решить».
- Саша! – в этот раз в голосе графини не было ни капли возмущения, лишь удивление и немного испуга. – Ты же знаешь, он опасный человек. Не надо с ним так. Он это может использовать как угрозу лицу, состоящему на императорской службе!
