Ваше Сиятельство 7 (+иллюстрации) - страница 45

Я долго просидел над билетом и причина в том, что мне достались весьма неоднозначные вопросы. А именно: «Война за карибские острова. Становление Кубинской губернии», «Мифы и реальная история олимпийских богов», «Возникновение Индийского Семицарствия». И если с ответом на первый вопрос не было никаких проблем, то со вторым и третьим… Дело в том, что у меня по этим вопросам имелось свое мнение, во многом расходящееся с тем, что прописано в наших учебниках. Но, конечно, мнение Астерия, для барона Дубровского не может быть авторитетным, поэтому я ответил, что помнил из учебника. Вышло это нескладно и не совсем так, как хотелось. Вышел из класса с четверкой.

- Как? – спросила Ольга, ожидавшая меня у двери.

- Хорошо, Оль. Четыре, - сказал я, понимая, что это вовсе не хорошо.

- Елецкий! Ну как ты мог! – сейчас княгиня явно потешалась надо мной. – Ты позоришь нашу будущую семью!

А мне было как-то не слишком смешно. Прежнему Саше Елецкому во мне было обидно. Обидно, что, в то время как я, делая переводы Свидетельства Лагура Бархума и обладая знаниями о древней истории, намного превосходящими знания барона Дубровского, получаю от него какую-то «четверку».

- Не сердись, - Ольга потерлась о меня носиком. – Кто-то пишет книги о нашей истории, кто-то ее преподает. А кто-то эту историю делает сам, - сказала княгиня, напоминая о том, что в общем-то мой план «Заземление» сделал новейшую историю государства Российского.

Хотелось мне ей сказать, что все-равно обидно, но это был бы голос прежнего Саши Елецкого. Неуместный сейчас голос, ведь тот Саша в свое время так и не смог взять в плен сердце Ольги Борисовны. И я ей ответил:

- Идем. Сегодня выпал какой-то «исторический» день. Надеюсь, миссис Барнс вернулась не с пустыми руками, и я смогу прояснить для нас еще одну страничку неизвестной истории человечества.

- Вот это правильно! И покупка тебе эрмимобиля тоже станет важной исторической вехой, - согласилась княгиня.

- Сань «четыре» у Дуба – это высший бал! – заметил Лужин, стоявший рядом. – Вон, Грушина радуется «тройке». Зазывает нас всех отметить ее успех в Ржавке.

- А ведь могло быть «два»! – расхохоталась Таня Булевская.

- Давайте с нами! – подтвердила Даша призыв ехать в Ржавку. Сейчас она была отчего-то красная щеками и счастливая. – Хоть раз, Ольга Борисовна, присоединись к веселью!

- Мы подумаем, - ответила Ольга, направляясь за мной, но мне кажется, думать об этом княгиня вовсе не собиралась.

Сбежав по лестнице, мы прошли вестибюль и под портиком я остановился, сунул руку в карман, чтобы достать «Никольские». И тут я увидел Элизабет. На экзамене я совсем забыл о ней, хотя слышал писк входящего сообщения. Получается чеширская кошка, решила не назначать мне встречу, а приехала сама прямо к школе. Я ее узнал даже в черных очках, хотя… с англичанкой что-то было не так.

- Миссис Барнс, - сказал я Ольге, вернув сигареты в карман.

- Хочешь с ней без меня поговорить? Могу подождать в эрмике, - предложила княгиня, спускаясь за мной по ступенькам в школьный двор, необычно тихий в период экзаменов.

- Нет, идем вместе. Если Элиз попросит, тогда я с ней уединюсь, - ответил я и по мере приближения к ней все более понимая, что именно не так с сестрой Майкла: ее губы опухли, а лицо было в синяках, кое-как скрытых кремом.

Миссис Барнс стояла у начала школьного двора, глядя на меня и держа дорожную сумку. А потому вдруг бросилась ко мне. Очки слетели с ее лица, упали на землю, а сама Элиз уронила голову мне на грудь и затряслась в рыданиях.