– Он тебе целиком достанется, успеешь отведать... А я... не хочу этого видеть...
Прищурилась Баба-яга, засопела, стала раздумывать. Походила она на одном месте, потопталась да говорит:
– Дивуюсь тебе, девка. Мальца ради себя не пожалела. Знать, дело и впрямь важное...
– Важное, очень важное! – обрела уверенность та.
– Садись, – велела старуха, покосилась жадно на кипящий котёл и поплелась к лавке следом. – Говори.
Залилась Варвара слезами горючими, зарыдала, что есть сил, замямлила неразборчиво, застонала. Слушала-слушала Баба-яга да как гаркнет:
– Глаза тебе живьём зашью!
Перепугалась гостья только что не до смерти, вмиг слезы высохли, голосок прорезался, и она затараторила:
– Муж мой, Ярослав Васильевич, лиходеем оказался! Бьёт, издевается, работу непосильную делать заставляет! Молила я его не трогать меня, детьми родными заклинала, только не слушает он ничего! Как напьётся с утреца пораньше так и давай колотить чем попало! То котёл в меня запустит, то окомёлком отлупит, а то и сам... сам навалится! – разрыдалась Варвара пуще прежнего, пригнулась к исцарапанным коленям да и скулит.
– Мда-а-а... – почесала бородавку на носу старуха. – Чего от меня-то ждёшь?
– Изведи его, бабушка! Нашли на него лютую смерть! Чтоб не дышал он боле, не ходил по матушке-земле!
– А ты-то как без него жить будешь? С тремя дитятями?
– Да не мои это дети! Не мои!
– Знаю, что не твои, но раз теперь ты им мачеха, значить...
– Ничего это не значит! Не хочу! Я вообще замуж не хотела! Это отец заставил! Выгнал из дому!
– Никто тебя не выгонял, – твёрдо ответила Баба-яга и заглянула в голубые глаза девицы. – Врёшь, Варвара, не договариваешь! Я враньё нутром чую!
Гостья шмыгнула носом, коснулась разбитой губы да и ответила:
– Да разве за враньё такое делают? Ну не люблю я его! Что ж меня теперь за это – убить?!
– А Алёшку когда свежевала, думала – за что его-то?
– Ты ж сама наказала... – растерялась девица. – Я ж не хотела...
– Не хотела б не сделала! – крякнула Баба-яга и наклонила голову, пытливо рассматривая Варю. – Но дело своё выше его жизни поставила.
– Я не виновата! – дрогнувшим голосом воскликнула та. – Это ты приказала!
– Ну а ты сделала.
– Я не хотела!
Вскочила Варвара с лавки да и заметалась по избе хуже дикого зверя. А котёл знай себе побулькивает да попахивает, на воспоминания страшные наталкивает.
– Вот что, – остановила её Баба-яга, – где один там и второй.
Застыла девица, затряслась, неужто обманет старая карга, неужто и её в котёл отправит?!
– Отвар вчерашний куда дела?
– Там он... – несмелой рукой Варвара указала под лавку, где стоял маленький кувшин с треснувшим горлышком.
– Возьми его и понемногу давай своему благоверному. Он как отвар выпьет, всё что прикажешь, сделает. Но смотри – не перелей, иначе подохнет.
– Подохнет? – похолодела Варвара. – Так значит... Алёша... погибнуть должен был... после отвара...
– Какая уж разница? – скрипнула старуха, вытащила кувшин и шумно понюхала его.
– Так я его отравить могла?..
– Ну не отравила так зарезала! Ий-хи-хи-хи-хи! – обрадовалась Баба-яга и покосилась на нож, который всё ещё хранил на себе пятна крови. – Бери али проваливай так!
Схватила Варвара кувшин, а он так и ходит ходуном в её руках.
– Всё расплещешь, обратно не сваришь! – нагрубила старуха и, закряхтев, поднялась. – Чтоб духу твоего здесь не было!
– Бабушка, а как же...
– Что как же?! Чего тебе ещё надобно?! Кажись, всё, что хотела, получила! Вот и убирайся подобру-поздорову!
