— Да про проклятия всякие.
— Василиска! — с неудовольствием отметил мое появление Горыныч.
Тугарин в кислости рожи не отставал от брата:
— Ты здесь откуда?
— Спасаюсь, — это все, что я успела сказать, потом была озадачена радостным воплем, раздавшимся позади:
— Попалась! — быстро переросшим в трусливое: — Ой-ей…
Волки меня настигли… на свою беду.
— Как интересно, — протянул Горыныч, медленно поднимаясь из-за стола. — И что же вы теперь делать будете? Раз уж царевну поймали.
— Так ить… — Жар замялся. На морде его, все еще чернилами украшенной, было написано такое мучительное сожаление, что мне захотелось смеяться.
Тут уж вопрос еще, кто из нас попался…
Два других волка, застывшие в дверном проеме, обреченно прижали уши, а я была довольна. Вот они, голубчики, пускай теперь Змеям объясняют, зачем меня окружали и стращали, а я постою послушаю.
— Ну, — поторопил Тугарин.
— Хотели Вою ее снести. Кощей-то все равно царевной не заинтересуется. Мы ж это уже не раз проходили, а вожаку нашему жена давно нужна.
Лицо Тугарина надо было видеть.
— Я для твоего вожака ее из Гиблой реки вылавливал? — тихо, недобро спросил он.
Жар замялся и был облагодетельствован Змеиным гневом:
— Отвечай!
— Мог бы и для него, — проворчал волк нахохлившись. — В благодарность за то, что он твоего брата от Добрыни Никитича уберег, не дал богатырю мерзкому его сгубить.
И Тугарин как-то присмирел, в затылке почесал да рукой махнул:
— Уйдите, чтоб я вас не видел. А коли Вою невеста нужна, так мог бы и сам царевну себе украсть.
— Так мы мигом его… — воодушевился Жар, но был грубо оборван:
— Не нашу!
— Ну так ты ж знаешь, к людям он не пойдет.
Змеи переглянулись. Тугарин приподнял бровь, Горыныч пожал плечами, потом они кивнули друг другу и Жара обнадежили сухим:
— Сам лично ему царевну принесу, — пообещал Горыныч.
Оборотни заулыбались, Жар и вовсе расцвел весь да на своих товарищей обернулся победно.
Мыш негромко фыркнул мне в ухо, опасаясь, что его услышат, но не имея сил не выказать свое пренебрежение.
Волки ушли довольные, Змеи вроде бы тоже не сильно печалились из-за взятых на себя обязательств.
А я не могла никак отделаться от нехороших мыслей:
— И как часто вы людей похищаете?
— Бывает, — выжидательно прищурился Горыныч.
Я молчала, совсем даже не удивленная его ответом, — ну что еще с нечисти взять? И точно знала, что об этом людям рассказывать я не буду. Ни к чему им такие знания.
Спокойствие мое Змеев разочаровало:
— И что, не будет криков и обвинений? Не будешь нас бесовскими отродьями звать? — полюбопытствовал Тугарин.
— Если очень хотите, то могу, — серьезно предложила я.
Горыныч засмеялся.
— Пойдемте-ка лучше чаю попьем, — предложил он, решительно захлопнув книгу.
Чаевничать со Змеями мне совсем не хотелось.
Радости это предложение во мне не вызвало.
— Знаете, я, пожалуй, вернусь в кабинет. Бежану пустырничком отпою… сама приму успокоения ради. Да и…
Договорить мне не дали, Змеи оказались страшнее оборотней, действовали они быстрее, слаженнее и сокрушительней. Тугарин оказался рядом раньше, чем я успела осознать его движение, Горыныч за плечи меня приобнял, не дав Мышу даже пискнуть.
— К тебе сейчас Вой нагрянет, — зловеще пообещал Тугарин. — Прощения за своих подчиненных просить. Надо оно тебе?
Сжавшись в руках Горыныча, я опасливо спросила:
— Зачем ему прощения просить? Да и как он узнает, что случилось? Я ему точно ничего рассказывать не собираюсь.
