– Нет, герр Штейн, спасибо, я здорова, – с трудом шевеля языком, ответила Анна. Ее худое бледное лицо осунулось настолько, что, казалось, она прямо сейчас упадет в голодный обморок. Но он ей не грозил, так как девушка обладала хорошим аппетитом.
Аптекарь покачал головой и юркнул обратно в нишу за шкафом.
– Снимай пальто и иди сюда, – раздался его голос, чуть приглушенный каменной стеной.
Анна, выйдя из ступора, сняла начавшее уже таять серое пальто, посмотрела на улицу и, не увидев там ни одной души, закрыла входную дверь на засов.
За нишей у шкафа располагалась небольшая кухня, где на маленьком очаге уже начинал закипать чайник, изрядно почерневший от копоти древесного угля. Анна в первые дни все порывалась его почистить, но аптекарь не разрешил, сказав, что есть дела поважнее. Дел, действительно, оказалось немало.
Помимо обычной работы по хозяйству, к которой Анну приучали с детства, аптекарь постепенно начал ее учить своему ремеслу. Не сразу, правда; для начала ей надо было пройти несколько испытаний, как называл их герр Штейн. На его удивление, она справлялась с ними легко, ее совсем не смутили огромные стеклянные банки с темно-желтой жидкостью и непонятным содержимым, стоявшие на почерневших от старости деревянных полках, развешанных по стенам. По центру стоял небольшой металлический стол с желобами для стока жидкости и пару ведер под ним. То, что у любого порядочного жителя Эринбурга должно было вызвать ужас, ее скорее заинтересовало. Она безошибочно определила, что в одной из банок находится часть человеческого кишечника. Аптекарь спросил, откуда она это знает, на что Анна без тени сожаления рассказала, как ее отцу его друзья попьяни вспороли живот скорняцким ножом, отчего тот и умер.
Аптекарь налил ей цветочного чая, плеснув пару капель из небольшой темной бутылочки в кружку, и комната наполнилась теплым, душистым запахом.
Анна села за стол и стала молча пить. Чай согревал тело, к лицу начала приливать кровь, немного захотелось спать.
– Согрелась? – Анна утвердительно кивнула, – теперь рассказывай, что случилось? Кто-то умер?
Анна снова кивнула в ответ, и на мгновенье кровь отлила от ее лица, показав смертельный ужас всколыхнувшего память воспоминания.
– Я пошла, как Вы сказали, в дальнюю часть города, – запинаясь, начала Анна, – у фрау Гедден я забрала мед и воск, как вы просили. Она мне дала в довесок несколько банок своего варенья.
Аптекарь терпеливо слушал рассказ, то и дело помешивая странное варево в небольшом чугунке.
Анна, сдерживая слезы, продолжала.
– Я шла через ярмарочную площадь, что у северных ворот. Остановилась у пары лавок, где продавались иглы с нитками, у нас нечем уже штопать мешки, – объяснила она, аптекарь одобрительно кивнул. – Как вдруг я услышала душераздирающий крик, он будет стоять у меня в ушах теперь всю жизнь. Было непонятно, кто кричал – мужчина или женщина. Я бросилась туда, не знаю зачем, но так сделали все. Мы бежали к сточной канаве, откуда раздался этот дьявольский вопль. О, герр Штейн, лучше бы я туда не ходила, его лицо, его руки!
– Так что случилось-то? – не выдержал аптекарь, оставив свое варево.
– Около канавы лежал на спине мужчина. Кто-то из толпы сказал, что это пьяница Мартин. Его лицо было в страшной гримасе, будто он увидал самого Дьявола, руки скрючены в непонятный узел, пальцы закостенели, держа невидимое большое яблоко. Глаза выпученные, стеклянные. Мне показалось, что они побелели, но я не знаю этого человека.
