Иван Васильевич, как дитя, радовался своим новым богатствам, но Шуйскому погрозил пальцем:
– Ты смотри, этак не разбойничай. Это мне можно, великому грешнику. Новый двор Арбатский, сам видишь, беден, так это все на обзаведенье. Ну, чего закручинился? Я тебя люблю.
Взял из кучи рыбку из янтаря, с рубиновыми глазами.
– Дарю! Дорогая штучка, диковинная! – И стал строгим, серьезным. – Они мне денег на войну не дают. Так я вот сам взял. Я им нехорош. Так пусть отправляется разлюбезный их царь в Ливонию. Поглядим, как управятся без меня… Молчи про это! Сие есть тайна!
Игра продолжалась. Московского удельного князя позвали в Думу вместе с сыном, и разрядный дьяк Василий Щелканов от царя Семиона Бекбулатовича сказал им службу: быть на берегу. Иван Васильевич с Иваном Ивановичем выслушали указ стоя, ударили челом: «Государю великому князю Семиону Бекбулатовичу всея Русии. Бьют челом князь Иван Васильевич Московский и сын мой князь Иван Иванович: сказана нам твоя государева служба на берег, и тебе бы нас пожаловать на подъем, как тебе Бог известит».
И Бог известил Семиона Бекбулатовича дать просителям на подъем сорок тысяч рублей. Деньги по тем временам огромные. На всю свою опричнину Грозный некогда потребовал от Земства сто тысяч, а тут сорок на поход не дальше Калуги.
Любил Иван Васильевич деньги.
Он и Земский-то собор затеял ради побора с монастырей. Монастырей было две сотни, на пропитание архимандриты тратили по рублю, по три, но каждый из них обязан был дать Ивану Васильевичу подарок не меньше семидесяти рублей, а больше – так пожалуйста.
Показав Земству, как он, князь Московский, чтит нового царя, Иван Васильевич отправил Семиона Бекбулатовича на Ливонскую войну.
В Разрядной книге о том записано: «Того же лета (7083-го. – В. Б.) посылал государь царь и великий князь под Пернов царя Семиона Бекбулатовича да царевича Михаила Кайбулатовича и бояр и воевод. И Пернов взяли».
23
На каком камушке посидеть, чтоб стало видно, как течет, утекает не речка чистая – время быстрое. Не песчинки перекатывает – судьбы человеческие.
Читаем в Разрядной книге: «Лета 7084-го (1576 год. – В. Б.) поход государя царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии и сына его царевича князя Ивана Ивановича на берег против крымского хана Девлет-Кирея. А стоял государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии и сын его царевич Иван Иванович со всеми людьми в Калуге».
Разрядный дьяк про удельного московского князя не поминает, хотя Семион Бекбулатович все еще на царстве.
Среди людей, окружающих Грозного царя, много новых.
Дворовый воевода боярин князь Федор Трубецкой, в товарищах у него старший из Нагих – Афанасий.
В Разряд записано: «А с государем бояре: боярин князь Иван Петрович Шуйский».
И все.
Ближайшая охрана: Богдан Бельский, Михайло Безнин, Деменеша Черемисинов, Баим Воейков, Игнатий Татищев, Василий Зюзин.
Много татарских имен. Среди дьяков: Андрей Шерефединов, Улан Айгустов, Ерш Михайлов.
За шатрами приказано смотреть Гневошу Извекову.
А вот имена тех, кто спал у государя в изголовье, охраняя сон и жизнь: князь Василий Федорович Скопин-Шуйский; князь Василий да князь Андрей Ивановичи Шуйские, Верига Бельский, Григорий Бельский, Иван Бобрищев-Пушкин. Последний был царским сокольничим.
О крымском хане вестей не приходило. Повеселевший Иван Васильевич решил позабавить себя соколиной охотой.
