- То есть, вы меня не… не будете трогать только потому, что боитесь моего папу? А если бы не он, вы бы стали меня… трогать? Мне просто любопытно теперь стало. Не подумайте ничего такого.
- Васька, - выронил Пётр угрожающе и смял в ладони салфетку, которой только что отёр руки от соленой рыбы. – Дай-ка я, всё-таки, проверю твою голову. Походу, мы твой мозг в конюшне проебали.
- Вот видите?! - улыбнулась я широко. – Я же говорю, что вы очень милый, добрый и хороший человек. А злитесь вы не по-настоящему. Вы просто стесняетесь и не знаете, как реагировать на благодарность людей. Я вас раскусила, - хитро сощурилась я.
- Васька ты Васька, - выронил Пётр со смешком моё имя и опустил глаза в стол. В рыжеватой бороде мелькнул намёк на улыбку. – Я злюсь не потому, что за этой дивной бородой скрыта кокетка в юбке, которую я пытаюсь спрятать, как считаешь ты. Я злюсь из-за того, что люди думают, что я делаю это ради чего-то: ради них или их благодарности и слёз. Я делаю это, чтобы иметь смысл. Я делаю это для себя. Вот и всё. Для себя. Не для кого-то.
- Не верю, - качнула я головой и снова опустила взгляд в тарелку на кружок редиски. – Если бы вы это делали только ради себя, вы бы принимали любой вид благодарности от людей, а не злились бы. Пусть и нарочито, но всё же. Ещё раз повторюсь – вы хороший человек, Педро Залупин, - улыбнулась я, ехидно глянув на него.
- И, всё-таки, когда-нибудь я дам тебе пиздов, - хохотнул мужчина, выйдя из-за стола. – А теперь писать, какать и спать.
- Я помогу вам убрать со стола.
Взяв пустые тарелки, я понесла их к раковине и оказалась перехвачена.
- Спать иди, помощница. Ты сегодня, походу, уже переработала, - попытался он забрать тарелки из моих рук.
Так я ему их и отдала, ага!
- Ну, перестаньте быть таким хорошим, Пётр, - вытянула я губки, демонстративно умиляясь этим мужчиной. – А-то я всем расскажу, какой вы домашний медвежонок, когда никто не видит.
- Пиздов, Васька? - угрожающе понизил он голос.
- Не возьму, - отчеканила я уверенно и вытянула из его пальцев тарелки, которые сама начала мыть.
Пряча улыбку, иногда через плечо поглядывала на сосредоточенного и в то же время расслабленного Петра, который убирал со стола наш ужин, подавая мне периодически грязную посуду, а Беляшу и Найде на улицу выносил объедки, чередую похвалу с матом.
17. Глава 17. Пётр
В очередной раз бросаю взгляд на настенные часы и перевожу взгляд на лестницу.
Испортилась девка – не спускается к завтраку. А я думал, что за неделю она уже привыкла к тому, что утро в деревне начинается рано. Но нет. Хрен там плавал. Босая нога так и не прошлёпала по лестнице вниз, хотя стучал я в её дверь уже почти полчаса назад.
Вынул горячий хлеб из духовки и налил себе кофе. До слуха, наконец, донеслось, что Василиса-сегодня-обнаглевшая соизволила выйти из своей комнаты и спуститься вниз.
И стоило ей появиться передо мной в полный рост, как стало понятно, что что-то с ней не так. вид совершенно нерабочий. Еще и в покрывало завернулась, вместо того, чтобы продолжать принципиально растягивать свои тонкие майки острыми сосками.
- Доброе утро, - буркнула Вася хмуро и плюхнулась на стул.
- Что с тобой? Заболела? Или пытаешься откосить от работы? Не выйдет, Васька.
- Я хочу выходной, - строго произнесла девчонка и подняла на меня потухший взгляд. – Я уже неделю у вас работаю, и не было ещё ни одного выходного. А я, знаете ли, человек. Мне нужен отдых хоть раз в неделю. Хотя бы один день.
