- С вами всё хорошо? – спросила я, подойдя чуть ближе.
- Ой, - шумно вздохнула женщина, махнула рукой с платком и попыталась взять себя в руки. – Лучше не придумаешь. Если бы не Пётр Петрович и Алёна Васильевна… не знаю, что тогда было бы. А ты не смотри на мои слёзы. Это я от радости, - улыбнулась она мне и указала рукой на девочку-подростка. – Карина. Моя внучка. После аварии врачи говорили, что она больше никогда не сможет ходить. Сидеть сможет только с помощью обезболивающих. И смотри, - всхлипнула она, улыбнувшись. – Она не просто сидит без таблеток. Она сама ходит. Сама! И руки на себя наложить больше не хочет. И друзья у неё появились. Я пять лет этого ждала, и год назад Пётр предложил нам попробовать иппотерапию. Как же я боялась, - качнула женщина головой. – Я думала, моя внучку затопчут, случайно добьют копытами. Но всё прошло лучше, чем я думала. Карина снова начала улыбаться на первом же занятии. Хотя, там было всего лишь знакомство с лошадьми и инструктаж… Ну, что я тебе рассказываю? Ты, наверное, и сама не хуже меня знаешь Петра, раз с ним работаешь.
- Ну, да, - поджала я губы и поспешила помочь женщине открыть бутылку воды, крышку которой она уже несколько раз пыталась сдвинуть.
- Спасибо, - улыбнулась она.
- Не хотите сесть? – предложила я, указав на скамейки вдоль стены за нашими спинами.
- Нет. Я всё занятие стою здесь. Я хочу видеть чудо каждый раз.
Позже из разговора с мамой мальчика я узнала, что у её сына ДЦП, и около полугода назад он не мог даже сидеть без опоры. Глядя на него сейчас, не скажешь, что у него были с этим проблемы. Он отлично держался в седле. Могу наклонится к Ладе, чтобы обнять её и есть обратно. У него даже упражнение такое было и, судя по всему, оно было его любимым. Сейчас мечта его родителей – чтобы их сын научился ходить. И мне хочется верить в то, что у него получится.
После окончания занятий, когда дети переоделись в свою одежду и попрощались с Лексусом и Ладой, который увели в стойла, бабушка Карины вынула из пакета, принесенного с собой морковь. Килограмма три.
- Пётр Петрович, возьмите, - буквально поймала она куда-то спешащего мужчину.
- Екатерина Михайловна, - вздохнул он недовольно и скрестил руки на груди, явно не собираясь брать у нее морковь. – Сколько раз я вам говорил, что ничего не нужно?
- Но, Пётр Петрович. Не обижайте меня. Разрешите хоть что-нибудь дам вам взамен. Денег вы не берете. Возьмите хоть морковь для лошадей.
- Нет, Екатерина Михайловна, - Пётр был непреклонен. - У моих лошадей есть всё необходимое.
- Ну, что я, зря везла её сюда? Эта морковь домашняя. Я сама её выращивала, никаких пестицидов, Пётр Петрович.
Женщину стало ужасно жалко. А Петру, мать его, Петровичу хотелось затолкать морковь побольше в рот, чтобы перестал обижать женщину.
- Ну, если она домашняя, то можно, - вклинилась я и забрала у женщины пакет с морковью, за что получила убийственный взгляд от Петра, который старательно проигнорировала, улыбаясь женщине. – Но это только в виде исключения, Екатерина Михайловна. У всех наших лошадей особая диета, но, думаю, разок морковью их побаловать можно. Да, Пётр Петрович?
Пётр Петрович вертел мой вопрос. И от злости гудел изнутри как трансформаторная будка.
- Спасибо, мои хорошие! Спасибо! – с большим облегчением выдохнула женщина и быстро и крепко обняла сначала меня, а затем всё ещё крайне недовольного Петра.
