— В деревню приду, обязательно переоденусь, — пообещала строгой девчушке, устало вытирая пот со лба, спросила, — далеко ещё топать?
— Вот за той берёзкой будет овраг, потом холм обойти надо и деревня наша видна будет. Дом наш первый стоит у леса, дальше только бабки Марши, потом Алка противная живёт. У неё собака кусается больно, видишь, куда цапнула, — пожаловался ребёнок, чуть приподняв ножку от земли.
— Далеко ты от дома ушла, — тяжело вздохнув, проговорила, крепче взявшись за ветку, набрав воздуха полную грудь, потянула следом за провожатой, добавила, — согласна, собака противная.
Спустя, наверное, полчаса, мы как и сказала Мей, обойдя холм, увидели первый домик с покосившимся забором, с развалившимся сараем во дворе и двумя поросятами в луже у колодца.
— Дом наш, — гордо проговорил ребёнок, ускорив шаг, — вон дымок тянется к небу, мама воду греет, надо быстрее хворосту принести.
— Угу, — кивнула, устало зашагала за девочкой, радуясь, что идти было совсем немного. Мысленно восхищаясь силой и выносливостью маленькой девчонки.
Наше приближение, конечно, не осталось не замеченным, стоило только подойти к калитке, как раздался звонкий грозный лай небольшой рыжей собаки. Следом скрипнули давно не смазанные петли, дверь распахнулась и из невысокого домика выглянула женщина лет сорока пяти, в платье из серого сукна длинной до пят и мокром переднике.
— Мей? Кто это с тобой? — Обеспокоенно пробормотала прачка, спеша навстречу дочери, не спуская от меня подозрительный взгляд.
— Тьяна я, Мей встретила у ручья, — торопливо проговорила, чтобы женщина попусту не волновалась, но та в два шага преодолев разделяющее нас расстояние, спрятала дочь за спину, спросила:
— Девица что ли?
— Да, — кивнула, понимая, что объяснение о моём странном виде, то, что я рассказала её дочери, женщину точно не устроит, неловко улыбнувшись, произнесла:
— От хозяйки сбежала, долго плутала по лесу, вот вышла к деревеньке вашей.
— Мам, она мне помогла, вон какое дерево принесла, на пару дней хватит, — заступилась за меня девочка, шёпотом добавив, — ещё у неё пирог есть и яблоко.
— Мей! — Прикрикнула на дочь женщина, смущённо стиснув передник, представилась, — Вериной меня кличут, проходи, устала поди.
— Есть немного, деревце больно тяжёлым оказалось, — как можно добродушней улыбнулась, мысленно радуясь, что, пробираясь по лесу, успела снять бутафорские усы, да брови и смыть с лица грим, иначе перепугала женщину и ребёнка до икоты, — а пирог у меня и правда есть, буду рада, если составите компанию.
— Мам, — прошептала девчушка, заметив на лице Верины что-то для меня неуловимое, радостно пискнув, рванула в дом, на ходу прокричав, — отвар налью.
— Мей поди рассказала, что совсем туго стало у нас, — пробормотала женщина, печально вздохнув, — как муж потоп, так всё и покатилось. То староста с распиской пришёл, где Броди тому задолжал монет. То вдруг гуси разом пропали со двора, свиньи полегли, вон две только остались. Корову в лесу задрали и чего она только там делала, а с пастуха какой спрос, мальчишка ещё совсем, что мой Рори. Вчера с Лурда мистер Ичен приезжал, сказал, новый налог объявили, с каждого человека по талу в год в королевскую казну выплатить надо, а где ж его взять? Только дом продать если и, то на пару лет хватит.
— А много старосте должны? И расписка, где эта, что муж ваш оставил? — Спросила, после длительного молчания Верины.
