Но шансов заполучить хотя бы «Зенит» не было никаких. Стоили эти фотоаппараты дорого. За «Зенит Е» надо было отдать 100 рублей. А ещё лучше – «Зенит TTL». Этот вообще целых 140 рублей! О таких деньгах даже мечтать не приходилось.
Тогда было решено идти «на дело». С Коляном, которому тоже до зарезу были нужны деньги, обсуждались разные варианты: по степени риска, по возможности исполнения. Главное – надо было добыть необходимую сумму. У Коляна был выход на канал сбыта краденого. То есть он уверял, что есть надёжные люди, которые возьмут не за бесценок приличную одежду, или украшения, или хрусталь. Дело оставалось за малым – добыть это.
***
Сначала была Александро-Невская лавра, основанная ещё Петром I. Это одно из самых замечательных мест Питера. Но её съели город и многочисленные туристы. Даже могила Суворова находится в музее.
Ранним мартовским утром мало туристов. Тихо и спокойно – как и положено быть в монастыре. В Троицком соборе необычайно пусто – можно без суеты поставить свечу в память о тех, кто не пережил ту блокаду, кто лежит на страшном Пискарёвском кладбище или нашёл свой последний приют на дне Ладожского озера.
Дальше наш путь лежал из города на восток, к Ладоге. По шоссе, которое так и называется: «Дорога жизни». Сегодня это неплохая дорога, но во время войны путь проходил по разбитым второстепенным просёлкам и лесным просекам.
Шоссе огибает город Всеволожск и петляет дальше, с памятниками и монументами по сторонам. Сейчас во Всеволожске находится завод по производству автомобилей «Форд». А ведь «полуторка» ГАЗ-АА, стоящая на постаменте у дороги, – это изначально лицензионный Ford-AA. По лицензии выпустили 10 образцов Ford-АА образца 1930 года. А потом, по разработанным и уже модернизированным чертежам, начался выпуск ГАЗ-АА («полуторки») на заводе в Нижнем Новгороде. Когда с началом войны возникли проблемы с материалами и комплектующими для производства, завод перешёл к выпуску упрощённой версии: двери заменили на брезентовые занавески, борта стали неоткидными, оставили только задние тормоза и одну фару спереди. В таком виде машины и ездили по льду Ладоги во время войны. При проваливании под лёд люди обычно не могли выбраться из кузова и погибали. Водитель иногда успевал выпрыгнуть – постоянно открытая дверь кабины увеличивала его шансы на спасение, – а иногда уходил на дно вместе с автомобилем. Другим машинам в таких случаях было запрещено останавливаться во избежание повторения трагедии.
Сухопутную часть Дороги жизни, изобилующую памятниками, на самом деле активно использовали только в начале зимы 1941 года. Потом же путём нечеловеческих усилий было запущено железнодорожное сообщение между Ленинградом и берегом Ладоги. Там, на берегу, шла перегрузка эвакуируемых людей и продовольствия для осаждённого города с вагонов на машины зимой и на корабли и баржи, когда передвижение по льду становилось совсем невозможным. И наоборот.
Показался мемориал «Разорванное кольцо», стоящий на берегу. Мы очень волновались, поскольку так и не смогли выяснить, выезжая из Москвы, стоит на Ладоге лёд или нет. Оказалось, да. Более того, мы увидели несколько машин – рыбаки отъезжают подальше от берега для подлёдной рыбалки. Правда, не сразу удалось найти место для съезда на лёд. На самом Вагановском спуске – месте, где стоит мемориал, – всё заросло камышом, и проехать было нереально. Но потом мы увидели съезд, укатанный рыбаками, и тоже смогли съехать на лёд.
