– Вот, смотрите! – остановилась вдруг Ханни. – Мост! – громко сказала она и трижды хлопнула в ладоши.
Мост сразу приобрел жесткость.
– Чудеса, – пробормотал Мих, с облегчением преодолевая оставшиеся метры настила до уже поджидавшего их Брандта. – Ханни, а какой вообще смысл в этой подвесной болтанке на Луне? Ребята не переборщили?
– Может, и переборщили, – пожала плечами девушка. – Тут все быстро привыкли. Потом, гуляние по радиусам – это для туристов занятие, луняне транспортной системой пользуются больше.
– Там у них скоростные тротуары, – пояснил Брандт, перехватив вопросительный взгляд Миха. – И, действительно, куда оживленнее, чем тут.
– А у нас какой маршрут, может, тоже прокатимся? – предложил Станислав Стасин.
– Я хочу попасть в детский сектор, – призналась Ханни. – Там у нас собакисы.
Желание было встречено с улыбками – «мушкетеров» уже успели полюбить все члены экспедиции.
– Ну, поехали! – решил за всех Мих и первым двинулся к входу транспортной системы, который был на стороне гор оформлен как грот.
Скоростные тротуары были точно такими же, как в любом земном городе, народ тут действительно был. Участников экспедиции многие узнавали и приветствовали. Ханни быстро нашла нужное направление и вскоре они вышли в круговую галерею у начала детского сектора. У входа в сектор, оформленного под сказочный замок с драконом на верху широкой надвратной башни был экран, позволявший посетителям видеть и слышать происходящее в большой игровой зале. Ханни подошла к нему и попросила дать обзор. Экран засветился. Никаких звуков слышно не было, а увиденное слегка всех озадачило. Дети смирно сидели на полу четырьмя плотными кучками, в середине которых возвышались горы подушек. Ханни посмотрела на Миха.
– Где – они? – спросила она. – И что все это значит?
– Это значит, что у наших собакисов – мертвый час, – заявил Оле Лук, рассмотревший среди подушек ближайшей кучи нос и лапы спящего на спине цверга.
– Как они быстро всех приручили, – восхитился Павел Лорин. – Даже робоняньки по струнке стоят и ни мур-мур…
Две робоняни – забавные конусовидные машины с пухлыми мягкими «руками» и широким овалоидом головы, оформленной в стиле «моя любимая бабушка» – спокойно стояли у стенки.
– Жаль будить, а придется, – вздохнул Мих, притрагиваясь к пластине входа.
Прозвучал мелодичный сигнал, и из недр подушечных горок изверглись четыре серые молнии и тишина сразу рухнула. Арка открыла проход, и стоявшая ближе всех к нему Ханни приняла на себя натиск четырехкратной собачьей радости.
– Вы их уведете? – раздался за спиной Миха детский голосок. Мих обернулся.
Дети уже высыпали в галерею и окружили прибывших плотным кольцом. Маленькая девочка в розовом комбинезоне из мягкой ткани одной ручонкой вытирала глаза, а другой протягивала Миху зеленую игрушку – паука.
– Возьмите, пожалуйста, мы так весело с Дарти играли. Это ему на память.
Мих взял игрушку, присел на корточки и подозвал щенка.
– Дарти, ты с нами пойдешь или останешься играть с ребятами? – спросил Мих, поглаживая песика.
Дарти понюхал игрушку, завилял хвостиком, схватил паука и потащил его в сторону грустно отходящей девочки. Догнав ее, он положил перед ней ношу, поскреб лапой ее ногу и весело тяфкнул.
– Жаль, обручей нет, – шепнул Мих, наблюдая эту сцену.
Ханни кивнула.
– Мне кажется, что тут они в большей безопасности будут, чем с нами, – сказала она. – Вот только куда они гулять тут бегают?
