Тот отложил ручку и блокнот и уставился на «папу». Что-то даже в его посадке изменилось.
– Не уверен, что там был криминал, – как ни в чем не бывало сказал Владимир Павлович, – Скорее взрыв бытового газа.
– А вы не хотите мне рассказать все? – фальшиво дружелюбно спросил Сергей.
– Нет, не хочу, – жестко сказал Платонов. Он вдруг понял, что его смущало – «сын» пришел всухую, без водки. То, что Палыч не пьет уже много лет, мог знать человек, который занимался его персоной какое-то время, но не явившийся с поезда прямо к нему гость. А представить себе непьющего мента мог только человек, который никогда не был в России. Противоречие в понятиях, все равно что неграмотный библиотекарь.
Выходит, он все зря рассказал про Руслана? С теми данными, которые он предоставил, найти парня теперь не составит труда.
– Может, выпьем? – Владимир Павлович резко встал из-за стола. – За встречу, за знакомство.
– Рад бы… – смутился Сергей, – только я десять дней как из больницы, операцию по поводу язвы желудка делали. Тридцать пять дней еще потерпеть осталось.
Она объявилась сама, позвонила в дверь и пригласила на ужин. Палыч, который только что вернулся домой и решал, чем лечить ссадину на щеке, даже подпрыгнул на месте от неожиданности, когда раздался звонок.
Он вышел проводить «сына» до метро, сказав, что нужно купить хлеба. Хлеб действительно кончился, и Платонов мог легко обойтись и без него, но ему хотелось узнать, не ждет ли кто-нибудь Сергея внизу и как он отреагирует на такое предложение. Пока гость легко и непринужденно отводил все «коварные» вопросы.
Расстались они как-то скомкано: ни тот, ни другой не знали, как положено вести себя в таких случаях.
Они вышли из арки, дошли до последнего работавшего еще в это время углового магазина, где и попрощались. Сергей пошел к метро, – слава Богу, не пришлось просить его уйти, он поднялся сам, пообещал позвонить, как только будут новости о Руслане, а Платонов действительно купил себе хлеба и любимые сухари с маком и повернулся, чтобы идти домой.
В арке его ждали. Двое молодых невысоких, но плотных парня отделились от стены и направились к Владимиру Павловичу. Внутренне он был готов к подобной ситуации: жизнь в Москве приучила к постоянному чувству опасности на вечерних и ночных улицах. Он прикинул, сколько денег в карманах, понял, что немного, и почти успокоился.
– Дед, закурить есть? – спросил шедший впереди, попыхивая сигаретой.
– Я не курю, – срывающимся голосом ответил Платонов.
– Так на хрен ты живешь? – не понял парень и ткнул Владимира Павловича кулаком под ребра.
Перехватило дыхание, руки непроизвольно разжались, и сумка упала на землю. Пакет с сухарями от удара лопнул, и они изящным веером рассыпались по снегу.
Били его не долго и не зло. Палыч лежал, подтянув колени к животу, чтобы защитить живот, а руками закрывая голову. Так, он где-то читал, надо делать, чтобы спасти самые уязвимые части тела. Он только беспокоился, что попадут по позвоночнику, где и так уже давно болело, что для себя он называл «радикулитом».
Один удар ногой все же пришелся по лицу и разбил губу, после чего нападавшие лениво пнули его еще пару раз и неспешно двинулись восвояси. Платонов дождался, пока они скрылись за углом, и попытался сесть. Удалось это довольно легко, реально болело только разбитое лицо, ребра и спина слегка гудели, да еще было обидно и как-то непонятно.
