– Что это?.. – подозрительно спросил Алексей Петрович.
– Телеграмма.
– Кому?..
– Адресована Караваевым, – сказал Семен и кивнул на связанных. – По-моему, это твои родственники.
Алексей Петрович взял телеграмму, посмотрел на женщину, на гида и не поверил. Связанные ждали.
– А это не шифр? – спросил Алексей Петрович.
Семен уныло покачал головой.
– Боюсь, что нет… Боюсь, здесь что-то не то, Леша… Здесь какая-то ошибка…
Алексей Петрович посмотрел на него тревожными, тоскливыми глазами. Ни за что на свете он не хотел бы сейчас, чтобы это была ошибка.
– А как же мебель?.. А как же тогда все это?..
– Не знаю, Леша… Ничего не знаю… Мало ли как… Может быть, что-то случилось, что-то произошло…
– Семен!.. – взмолился Алексей Петрович. – Что ты говоришь?! Что ты со мной делаешь?! Ты же сам был уверен, что ее украли! А как же тогда свадьба?! Как же тогда все это?!
Гид замычал под пластырем и стал кивать головой.
Алексей Петрович заметался по комнате.
– Семен! Это страшная ошибка, Семен! Конечно же, с ней что-то случилось! Что-то произошло! А мы здесь! Семен! Надо ехать обратно! Сейчас же! Немедленно! Обратно! – Он схватил Семена за руку и потащил к двери.
Обеспокоено мыча, запрыгал на стуле гид.
– А как же они?.. – оглянулся Семен.
– Простите! – опомнился Алексей Петрович. – Боже мой! Простите! Это страшная ошибка! Это ужасная ошибка!
Он подбежал к гиду и стал суетливо развязывать узлы.
– Я прошу вас! Простите! Мы не знали! Простите нас!
Ослабляя веревки, гид стал вертеться на стуле.
– Бежим, Леша, – заволновался Семен. – Бежим! Нам ехать надо!
Алексей Петрович тоже понял грозную опасность и вслед за Семеном выскочил за дверь.
Свирепо мыча под пластырем, гид торопливо скидывал с себя путы.
Дорога стремительно вылетала из-под колес. Город Кукуев остался далеко позади. Снова мелькали холмы, деревья и телеграфные столбы. Семен сидел за рулем, мрачный и сосредоточенный. Дорога после дождя испортилась, и машину заносило на поворотах.
Алексей Петрович смотрел вперед невидящими глазами и тихо повторял:
– Быстрее, быстрее…
…Мелькнула промокшая реклама озера Рачьего, и начался лес. Никто не сказал ни слова, только Алексей Петрович продолжал повторять:
– Быстрее, быстрее…
Машина неслась по дороге, разбрызгивая грязь.
Позади остался лес, начались бесконечные поля.
…Потом пошел дождь и мутными ручьями потек по стеклам.
Алексей Петрович сидел, вытирая слезы.
– Это страшно… Это невозможно… – каялся он. – Где я только не был! Что я только не делал! Сколько унижений! Сколько страданий! И ради чего все это? Как я мог?.. Как я мог про нее такое подумать…
Семен, оскалившись, пробивался сквозь непогоду. Выглядел он плохо, глаза почернели и ввалились. Их лихорадочный блеск пугал.
Наконец он повернулся к Алексею Петровичу и сквозь зубы сказал:
– Подъезжаем.
Алексей Петрович закусил до боли губу и, весь подавшись вперед, стал напряженно всматриваться в редеющую пелену дождя. Замелькали дома, машины, перекрестки.
Тяжело дыша, они вбежали по лестнице на пятый этаж и остановились. Алексей Петрович нерешительно протянул руку к звонку и посмотрел на Семена. Семен кивнул.
Звонок глухо прозвенел за дверью и смолк.
Стояла безжизненная тишина.
Алексей Петрович сник и стал искать в кармане ключи. Нашел, открыл дверь, вошел в квартиру и замер.
В нем что-то перевернулось и встало на место.
Комната была не пуста. Наоборот, она была заставлена новой мебелью. Грустно и бессодержательно стояли полированные шкафы, зеленела девственная двуспальная тахта, скучали без тела стулья, и большой сверкающий стол отражал окно, за которым расчистилось небо и выглянуло солнце.
