– Неужели разминулись… – прошептал он.
– Что? – не поняла Элеонора. – Что ты говоришь?
– Я говорю, что зря я сюда пришел, – сказал Алексеев.
– Ах, даже так. Какое совпадение, я ведь тоже зря сюда пришла. Просто я давно ему обещала, – она кивнула в сторону выхода. – И сегодня пришлось.
– А кто он вам? – равнодушно спросил Алексеев.
– Никто. Почти никто. Просто пытается ухаживать.
Певица вышла на верхнюю ноту и сорвалась. Оркестр заключительно грохнул всеми инструментами и торжественно замолк.
Алексеев склонил голову, декольтированная Элеонора присела в реверансе. На лице Алексеева появилось сожаление.
Они вернулись к столику. Элеонора села. Алексеев остался стоять.
– Что ты стоишь? Садись, – сказала она.
– Прости, – сказал Алексеев. – Мне надо идти.
– Мы пойдем вместе, – сказала Элеонора. – Ты не против?
– Нет, – сказал Алексеев.
– Официант! – крикнула Элеонора.
Подошел официант. Средних лет, конопатый. С блокнотом в руке.
– Рассчитайте, – сказала Элеонора.
– Двадцать два рубля семьдесят две копейки, – сказал официант и положил счет перед Алексеевым.
– ??? – сказал Алексеев, опускаясь на стул.
– Что случилось? – спросила Элеонора.
– У меня только пять рублей, – прошептал Алексеев, стыдливо шаря по карманам.
Наступила пауза, как штиль перед бурей.
– Мы передумали, – с наигранной легкостью сказала Элеонора официанту. – Принесите нам кофе.
– Зачем же еще кофе?.. – укоризненно прошептал Алексеев. Элеонора ничего не ответила.
Официант ушел. Алексеев видел, как по пути он что-то сказал метрдотелю. Метрдотель скользнул по ним взглядом и встал около выхода.
– С пятью рублями в ресторан не ходят, – задумчиво сказала Элеонора.
– Но я совершенно случайно попал в ресторан, – оправдывался Алексеев, – я и не собирался сюда идти…
– А куда же ты собирался?
– В гостиницу, куда же еще…
– А зачем пальто в гардероб сдавал? В гостиницу мог бы и так пройти. А зачем галстук выпрашивал?
– Чтобы в ресторан попасть… – сказал Алексеев, и тут его осенило. – Послушай, а тот, что раньше был с тобой… у него деньги есть?
– Есть, – сказала Элеонора, оживая. – У него всё есть. Правильно. Надо у него взять.
– Да, – сказал Алексеев. – Это он все выпил и съел. – И Алексеев брезгливо отодвинул от себя тарелку с костями цыпленка табака.
– Подожди меня, – сказала Элеонора. – Я схожу к нему за деньгами.
– Жду, – неуверенно сказал Алексеев, провожая ее взглядом.
Он видел, как метрдотель в нерешительности переступил с ноги на ногу, пропуская декольтированную Элеонору, и стал внимательно наблюдать за Алексеевым.
– Это конец, – прошептал Алексеев. – Если она не вернется, это конец.
Он налил себе коньяку и выпил. Приятное тепло разлилось по телу. Будь что будет.
Она вернулась. Пока она грациозно лавировала между столами, на лице Алексеева последовательно сменилась вся гамма возможных человеческих переживаний.
Она подошла к столу, села.
– Его нет.
– О господи! – тихо воскликнул Алексеев. – У него мой паспорт!
– Откуда у него твой паспорт?!
– Я дал ему за галстук… – сказал Алексеев.
– Ничтожество! Какое ничтожество! Он такой. В этом – он весь.
– Но как же мой паспорт? – спросил Алексеев бессильно.
– Чепуха, – сказала Элеонора. – Ты слишком серьезно ко всему относишься. Найдется.
Официант принес кофе. Поставил на стол, посмотрел со злорадной усмешкой на декольтированную Элеонору и ушел.
Алексеев тягостно молчал. Элеонора в глубокой задумчивости пила кофе.
