Вечное ожидание папы, старый Чоно - страница 5

Смачное хрумканье пасущегося коня, жужжание насекомых возле него, постукивание сбруи. Щебет горных птиц. Шум горной речушки. Гнедой конь с белым ромбовидным пятном на лбу пасётся на пологом склоне посреди альпийского луга. К детскому седлу приторочен мешочек с детскими стрелами, а наконечники из скрученной в кулёк консервной жести. Рядом с конём в густой траве сидел маленький, глазастый малыш, лет пяти. Он в светлой рубашке и тёмной безрукавке с мелкими узорами, на голове большой, белый кыргызский Ак калпак5 деда. Рядом с ним самодельный лук. Малыш вызволил из густой паутины красного жучка. Спасённая божья коровка поползла вверх по его указательному пальчику. Она медленно забралась на кончик детского пальца и кружилась на месте, долго пыталась раскрыть крылья. Жучок, наконец, взлетел, и ребёнок обрадовался. От широкой улыбки его глаза собрались в узкие прорези. Насекомое потерялось из вида, он развёл руки по сторонам, изображая крылья, и упал на спину. Его пальцы задели приземистую траву с мелкими фиолетовым цветками. Он медленно обернулся, оторвал стебелёк, поднёс к лицу и прикрыл глаза. Горько-мятный запах высокогорного чабреца неповторим! Теперь до его обоняния доносились пот коня, со стороны юрты мясной бульон и дымок от бабушкиного самовара.

Где-то там, у вечнозелёных елей, в небольшой ложбине располагалось их стойбище. А выше полосы хвойных лесов и горных лугов, зелёная растительность постепенно сходила на нет. Между величественными скалами и ледниками часто собирались тучи. Суровый климат высокогорья не давал здесь выжить кустарникам и деревьям среди камней. Издалека всё смотрелось серым, голым и пустынным. Хотя в этих местах обитало много красно книжных хищников и их жертв. Далее таинственные горные вершины, своей белизной растворялись в бездонном небе. А там внизу, где заканчивались предгорья, на почтительном расстоянии сияло величественное озеро, её блики играли на солнце в полупрозрачной сизой дымке. Далее, сквозь туман прорезается силуэт Кюнгей Ала-Тоо северного берега озера Иссык-Куль. С высоты полёта современного лайнера внимание художника привлекали причудливые узоры горных хребтов с гигантским озером посередине.

Загрустивший маленький Токтобек в густой траве свернулся в позу эмбриона и горько заплакал. Ему казалось, что он никому не нужен, что он наравне с маленькими насекомыми в этой огромной горной долине с голубым грандиозным озером. Вокруг него в траве стрекотали кузнечики, дикие пчёлы садились на жёлтые цветочки. Его наблюдения прервал топот: перед ним предстали подкованные копыта, затем он увидел и ноги лошади. Старенький всадник с двустволкой за спиной смотрел на малыша сверху. Дед в белом кыргызском головном уборе, усатый и с маленькой седой бородой, улыбнулся. Он оставался в седле, но наклонился к мальчику лежащему в траве. Токтобек поднял голову и спросил:

– Тай-Ата6, я так скучаю по отцу и так хочу к маме. Когда спустимся в деревню?

Вместо, ответа старый наездник свесился с седла, подхватил его за руку прямо с земли и посадил позади себя:

– Токо, внучек мой, сейчас мы поедем на охоту, сегодня ночью на соседнюю отару напали волки!

Малыш ручонками обхватил деда и радостно спросил:

– Тай-ата, а можно я возьму мой лук и стрелы и поеду на своём гнедом коне?

– Да, тебе можно, ты стал совсем большим, отлично держишься в седле!

По узкой тропе вдоль крутого склона, ведущей в сторону ледников, отъезжали несколько всадников с дробовиками за спинами. У юрты, один за другим быстро взбирались на коней дедушка и Токтобек. Сзади к сёдлам привязаны шубы из овчины, а спереди и по бокам закреплены брезентовые сумки с провизией. У Деда за спиной большая двустволка, у Токтобека его самодельный лук. Из юрты вышла бабушка, худенькая старушка в белом платке с мелкими красными цветами, за спину уходят две косички с обильной проседью. Большую деревянную, расписанную чашку, налитую до краёв кумысом, она протянула Токтобеку. Веет ароматом кобыльего молока с кислинкой и резким запахом вяленой кожи. Она приговаривает: