Закинув в себя ещё и жаренную картошку, выпив неразбавленный компот, явно отяжелевшее отделение стало томиться на солнышке в ожидании поезда.
Просвистел предупреждающий сигнал подходящего электровоза, тянущего за собой смешанный состав, состоящий из почтовых, пассажирских и грузовых вагонов. Мы рассредоточились на платформе, поджидая наш, продуктовый.
Большие двери вагона отворились и на станционное покрытие выскочили два зэка в чёрной робе, вооружённые длиннющими крючьями. Раньше я никогда не видел заключённых, отбывающих свой срок. Здесь же, вдалеке от столицы нашей Родины такое сотрудничество в работе было нормой. Пахали зеки и погранцы. Удивительно!
Сидельцы лихо вытаскивали крючьями тележки с душистым хлебом. Закончив эту работу, они переместились в вагон-холодильник и начали перекидывать в наши руки картонные коробки с замороженной навагой, на которых красовалась надпись: «Для пушных зверей». И ещё несколько бараньих туш «Made in Australia», с подозрением на кенгурятину, перекочевало в нашу «шишигу».
Поезд тронулся, мы тоже запрыгнули в машину, затеснившись у бортов, и поехали дослуживать положенное. А зеки – досиживать.
Хлеб был настолько душистым, а корочки «черняшки» маняще-хрустящими, что все, втихаря от Киндыка стали тырить хлеб и тут же набивать им рот (это вам не шиповник, который с голодухи собирали Шигов с Виноградом на фланге за стрельбищем). Костян Мурзиков сиял от счастья, поглощая аппетитные кусочки, я старался не отставать от него. Кто-то запихивал хлеб в карманы «камков» про запас. Мы были объевшиеся и наивные одновременно!
По прибытию в часть нас ждала ревизия у столовой. Главный повар, с прекрасным певческим тенором, пересчитывал каждую буханку, заглядывая в накладную. Недосчитавшись пяти штук чёрного и двух батонов белого, справедливо вопросил про недостачу. Мы вертелись как ужи, кивая на свой недосчёт или на то, что зеки нам забыли доложить, пока не последовала команда от Киндыка: «Вытащить содержимое карманов!»
Повезло тому, кто свой хлеб съел. Горе-хлебовозов, запасших хлебушек, ждали разборки при всём строе в казарме.
– Что, курсанты, не наедаемся? – свирепо вопрошал старшина Бурлаковский, – может мне принести вам каждому ещё по буханке, а потом «вздрочнуть» на «шестёрке»?
На провинившихся ребят, стоящих напротив, было жалко смотреть. Они уже и не радовались, что вволю наелись и увидели мир за «системой» (периметром с колючей проволокой и контрольно-следовой полосой (КСП), окружавшей наш гарнизон). Их ещё хотели «наградить» «шестёркой», а это шесть километров марш-броска с полной боевой нагрузкой, да по сопкам, да с тяжёлым животом! Ой!
– Объедаете своих же товарищей, – уже более спокойно вторил старшине Старый. – Начальнику мы не доложим, но «залётчики» будут «синие»!
Всё, раз прозвучал такой приговор, провинившиеся «курсы» были приговорены к нарядам до посинения.
Да, такова начальная армейская жизнь! Закалка тела, закалка духа. Если на гражданке ты мог «ребятничать» и всё сходило с рук, то здесь наступило время отвечать за свои поступки и достаточно жёстко. Но, даже в казарме старшины сжалились над молоденькими солдатиками, вспоминая, видимо, свои первые недели в армии. Доложи они начальнику – три дня гауптвахты светило б однозначно!
Пишу эти строки, а сам думаю, как же было всё просто там в армии. А какая была страна, ЭСЭСЭСЭР! Она тебя кормила, поила, учила, давала работу, по достижении выслуги лет на предприятии люди получали квартиры. Дети ездили отдыхать в пионерлагеря. Отслужил в рядах Вооружённых Сил – в институт, техникум принимали без экзаменов или с минимальными баллами. Ты не опасался за свой тыл, не оглядывался назад. Твоё будущее впереди было предсказуемым. Но это ведь рамки? Шаг влево, шаг вправо – НЕЛЬЗЯ!
